Неизвестные Стругацкие. От «Понедельника ...» до «Обитаемого острова»: черновики, рукописи, варианты
Шрифт:
Виктор взял свою зажигалку и пачку сигарет, снял со спинки стула ремень с маузером и пошел к выходу. Позади доктор Р. Квадрига громко произнес: «Простите меня, но я считаю, что пора все-таки познакомиться. Я — доктор Рем Квадрига. А вот кто вы — не помню… не припоминаю…» В дверях Виктор столкнулся с озабоченным толстым тренером футбольной команды «Братья по разуму». Тренер был очень озабочен, очень мокр и уступил Виктору дорогу.
Персонажи ПНВС. Рисунок Б. H. Стругацкого
Рисунок Б. Н. Стругацкого на заметках по ПНВС
Рисунки Б. Н. Стругацкого на черновике ХВВ
Рисунки Б. H. Стругацкого на черновике ХВВ
Рисунки А. Н. Стругацкого (танк, ноги марсианина) и Б. Н. Стругацкого (лицо) на рукописи ВНМ
Рисунки А. Н. и Б. Н. Стругацкого на черновике ВНМ
Рисунки Б. Н. Стругацкого на плане ВНМ
Окончание второго варианта рукописи ГЛ
Рисунок A. H. Стругацкого на заметках к ГЛ
Рисунки А. Н. Стругацкого (цветок) и Б. Н. Стругацкого (лицо) на заметках к ГЛ
Первая фраза ГЛ и рисунки Б. Н. Стругацкого
< image l:href="#"/>Рисунки Б. Н. Стругацкого к ГЛ
Карта к СОТ. Рисунок А. Н. Стругацкого
Персонажи СОТ. Рисунок Б. Н. Стругацкого
Рисунок A. H. Стругацкого на заметках к «Новым приключениям Александра Привалова»
Рисунок Б. Н. Стругацкого к «Извне» на обороте рукописи ОО
Схема расположения материков на планете Саракш. Рисунок А. Н. Стругацкого
Виктор забрался в «джип» и несколько секунд сидел, не двигаясь, в сырой темноте и слушал, как дождь барабанит по брезенту. Ветровое стекло было все залито водой, в извилистых дергающихся струях дробились и прыгали редкие огни города. Напрасно я ушел, подумал он вдруг. Ну куда я поеду? Везде были только мрак и дождь, мрак, пропитанный дождем. И там просто не могло быть места для Дианы. Он завел двигатель, и дворники замотались по стеклу, размазывая воду. С ветерком, подумал он. Дави пьяных. Асфальтированный участок перед рестораном кончился очень быстро, колеса застучали по брусчатке главной улицы, прохожих не было, только у кинотеатра в неоновом свете под навесом толпились молодые люди неопределенного пола в блестящих плащах до пяток, да на углу Арсенальной, опять-таки под навесом, курили в мокрый рукав двое патрульных автоматчиков из четвертого взвода. При виде «джипа» автоматчики укрыли сигареты и подтянулись. Виктор свернул на Арсенальную, на булыжник, в густой мрак — только далеко впереди мигал, раскачиваясь, фонарь над воротами консервного завода — и включил ближний свет. Он представил себе, как солдаты, провожая машину глазами, спокойно затягиваются дымом казенных сигарет, затем старший деловито констатирует: «До женщины направляется». Младший, первогодок, позволяет себе оценку: «Красивая у него баба», на что старший замечает уклончиво: «По всему видать, в санаторий направляется». После чего, бросив окурки в лужу, они неторопливо движутся к кинотеатру. И оба, стервецы голодные, представляют себе Диану и наверняка заберутся в кинотеатр и просидят там два сеанса…
31
На полях рукописно: «Нанты поют о мокрецах (с ненавистью)». — С. Б.
На выезде из города его остановил второй патруль. Заглянули в машину, посветили фонариком, козырнули, сказали осипшими глотками: «Здравия желаем, господин капитан». «Все спокойно?» — спросил Виктор для порядка. «Так точно, спокойно», — ответили ему, затем, поколебавшись, добавили: «С четверть часа назад туда-обратно медсестра проехала. Одна». Виктор захлопнул дверцу и поехал дальше. Потянулся грейдер с обочинами, залитыми жидкой грязью, невысокие кусты справа и слева, и больше ничего не было видно, и когда Виктор включил дальний свет, белые лучи уперлись в дымную стену дождя. Грейдер был выпуклый, скользкий, машину все время норовило снести, Виктор уселся поудобнее и крепче взялся за руль. Хорошо было бы, если бы Диана завязла где-нибудь со своим грузовиком. Стояла бы она у обочины и плакала бы от злости и от бессилия. А я бы подъехал, перетащил бы, не говоря ни слова, ящик с коньяком, сели бы мы с нею рядом и выкурили бы по сигарете, чтобы успокоиться. Что ужасно? Ужасно, что Диана ни в ком никогда не нуждается. Совершенно независимая женщина. Всегда одна и никто ей не нужен. Трудно любить женщину, которой никто не нужен. Честно говоря, если даже она и завязла бы, то не стала бы она стоять у обочины и плакать, а зажгла бы она свет в кабине, включила бы печку и стала бы читать какую-нибудь книгу. Или заснула бы. И радовалась бы, что скотина Росшепер остался без спиртного. «Тебе бывает скучно?» — «Бывает», — «Что ты тогда делаешь?» — «Скучаю». Вот именно. Вся она в этом. Она спокойно, вольно и независимо скучает. Осуществляет свое право на скуку. Прелесть ты моя суверенная.
Он увидел впереди на дороге три темные фигуры и на секунду рефлекторно убрал ногу с педали газа. Но только на секунду. Прорвусь, подумал он пренебрежительно и, выжимая педаль до отказа, отнял одну руку от руля, нашарил рядом на сидении деревянную кобуру. Он еще не успел поймать рукоятку маузера, когда понял, что это не «кайманы». Это был Бол-Кунац и еще два нантских мальчика примерно того же возраста. Виктор остановился рядом с ними и открыл дверцу.
— В город или домой? — спросил он.
Бол-Кунац вежливо подошел к машине. Его товарищи остались на месте.
— К сожалению, не то и не другое, господин капитан, — сказал Бол-Кунац. — Нам не нужно в город и не нужно в горы.
— А куда же вам нужно, странные вы дети? — спросил Виктор. Ему очень нравились нантские ребятишки. Никогда в жизни и нигде он таких не видел.
— Если быть вполне откровенным, — сказал Бол-Кунац, — то нам никуда не нужно. Нам нужно быть здесь, где мы стоим.
— Зачем? — закричал Виктор. — Зачем вам быть здесь, под дождем, когда ваш народ празднует сейчас встречу со своим великим певцом Росшепером Нантом? Полезайте в машину, я отвезу вас к нему.
Бол-Кунац отступил на шаг и покачал головой.
— Господин капитан знает, что наши мысли о Росшепере Нанте полностью совпадают с его мыслями, — сказал он, — К тому же нам нужно быть здесь. Но если бы у господина капитана нашлось несколько лишних сигарет…
Виктор достал из кармана пачку, закурил одну сигарету, а остальные вместе с зажигалкой передал Бол-Кунацу.
— А зачем же все-таки вы здесь стоите? — спросил он. — Ждете кого-нибудь?
— Мы ждем, — сказал Бол-Кунац, — Но мы ждем не человека. Нам нужно узнать, до какого места дойдет туман.
Виктор глубоко затянулся и, задержав дым в легких, внимательно посмотрел на мальчика, на тоненького гибкого мальчика в брезентовом комбинезоне, на его узкое темное лицо, по которому стекала вода, на его губы с вежливо приподнятыми уголками.
— Когда ты вырастешь, Бол-Кунац, — медленно сказал он, — я почту за честь служить у тебя под начальством.
Спутники Бол-Кунаца тоже подошли поближе, и один из них, улыбаясь, сказал:
— Это будет большая честь для нас, господин капитан.