Неизвестный Мао
Шрифт:
В 1947 году Чан поручил Ху взять Яньань. В тот же день, когда Ху получил новое задание, сообщение об этом лежало на столе у Мао. Мао приказал эвакуировать город, а местное население силами вооруженной милиции было согнано на окрестные холмы. Большая часть красной администрации перебралась на другую базу — к востоку от Хуанхэ.
18–19 марта Ху взял Яньань, о чем националисты трубили, как о своей великой победе. Но в действительности им без боя достался город-призрак. По приказу Мао все эвакуированные и оставшиеся на месте местные жители закопали в землю не только продовольствие, но даже кухонную утварь.
Сам Мао покинул город всего за несколько часов до прихода националистов, оставил с напускной неторопливостью. Он даже
Мао отступил на север в одной машине с Чжоу Эньлаем, который стал теперь начальником его штаба, и госпожой Мао. По пути Чжоу и Мао оживленно болтали и смеялись, словно, по словам сопровождавшего их телохранителя, «ехали на веселый пикник».
Примерно в 30 километрах к северо-востоку от Яньаня, в местечке под названием Цинхуабянь, Мао попросил шофера сбросить скорость, когда они проезжали по лёссовому склону, превращенному дождями в довольно глубокую расселину. Телохранители терялись в недоумении, видя, как Мао и Чжоу многозначительно переглянулись. Только через неделю явилась разгадка, когда именно в этом месте 31 — я штабная бригада Ху и еще 2900 солдат попали в засаду 25 марта.
Бригада получила приказ Ху следовать по этой дороге за день до катастрофы, 24 марта, но люди Мао начали готовить засаду на много дней раньше, и Мао послал на выполнение этой операции все свои силы — 20 тысяч солдат. Еще до того, как раздались первые выстрелы, бригада обнаружила засаду и тотчас по радио проинформировала об этом Ху. Генерал Ху приказал наступать, угрожая трибуналом за невыполнение приказа, отчего погибли 2900 человек. В это же самое время Ху отправил основные силы своей армии в другом направлении, на запад, исключив возможность отправить их на помощь попавшей в тяжелое положение бригаде.
Три недели спустя, 14 апреля, Мао точно таким же способом записал на свой счет еще одну победу, когда одно из соединений Ху попало в заранее приготовленную для него засаду в Янмахэ. Потери составили 5 тысяч человек убитыми, ранеными и пленными. Как и раньше, Ху отвел подальше свои главные силы, и обреченная бригада оказалась отрезанной от них непроходимым ущельем.
4 мая коммунистам досталась еще одна легкая победа, когда они захватили товарную станцию Ху, Паньлун. И снова Ху послал свои главные силы выполнять второстепенные задачи, оставив товарную станцию практически без прикрытия. Как защитники станции, так и разведчики основных сил доносили, что красные «прячутся поблизости от станции», но Ху сказал, что они видят волка там, где его нет, и кричат: «Волк, волк!» Когда же главные силы дошли до указанного им города, то не обнаружили там противника.
Вместе со станцией Паньлун красным достался склад с продовольствием, обмундированием, боеприпасами и медицинским имуществом, в то время как националистам оставалось теперь только умирать от голода. Некоторым пришлось стаскивать обувь с разлагающихся трупов убитых коммунистов. «Как бы мы ни мыли ботинки, — вспоминал один из националистов, — мы не могли избавить их от страшной вони!» Многие заболевали, но лекарств теперь тоже не было.
После этих трех побед, одержанных в течение двух месяцев после взятия Яньаня националистами, коммунистическое радио передало, что Мао остался в Особом районе. Смысл передачи заключался в следующем: хотя он и не находился в столице, глава КПК уцелел и мог действовать в районе, оставаясь там хозяином положения.
Мао находился в 150 километрах от штаба Ху в городе Яньань в течение одного года, свободно перемещаясь по провинции с эскортом в 800 человек, численность которого иногда увеличивалась до 1400 человек, не считая кавалерийской роты. Радиостанция Мао работала круглосуточно, поддерживая контакты с коммунистическими армиями и базами во всем Китае, а также с русскими.
Мао переезжал с места на место впервые с тех пор, как начал управлять Особым районом десять лет назад. Для него был изготовлен паланкин, но Мао предпочитал передвигаться пешком или верхом на лошади, вопреки своему обычаю, выработанному еще во время Великого похода, и физически весьма окреп. Личный повар повсюду носил с собой любимые блюда Мао — красный перец и сосиски. Мао никогда не ел вместе с местными крестьянами или в ресторанах, боясь недоброкачественной пищи или яда. Теперь он спал так хорошо, что перестал пользоваться снотворными таблетками, и вообще находился в прекрасном расположении духа. Он с удовольствием осматривал достопримечательности и охотно позировал кинодокументалистам, которые прибыли из Маньчжурии, чтобы снять о нем фильм. Госпожа Мао приобрела фотоаппарат и стала много фотографировать. Это увлечение захватило ее, и со временем она стала в этом искусстве большим мастером. Из коммунистической базы на востоке, с противоположного берега Желтой реки, часто приезжали русские врачи, осматривали Мао и сообщали Сталину о состоянии здоровья председателя КПК.
В течение всего этого года большая часть Особого района оставалась под контролем коммунистов, а огромная армия Ху раз за разом попадала в заранее расставленные ей ловушки. Катастрофа всегда происходила по одному и тому же образцу: мелкое подразделение попадает в окружение превосходящими силами коммунистов в то время, когда основные силы Ху гоняются где-то за собственной тенью. Превосходно подготовленный артиллерийский дивизион Ху тоже попал к красным и составил ядро артиллерии Мао. Еще одно образцовое подразделение Ху было похоронено в показательной ловушке, когда Ху приказал ему двинуться в Яньань, якобы ввиду того, что город находится под угрозой нападения. В узкой горной долине воинская часть попала в засаду и была буквально расстреляна из орудий. Таким образом, пока Ху планомерно уничтожал свою армию, Мао разъезжал по району, строил из себя военного гения и, словно фокусник, доставал из карманов одну за другой образцово-показательные победы.
Правда, один раз Мао едва не оказался на краю гибели. В то время, летом 1947 года, он в течение двух месяцев жил в одной деревне под названием Ванцзявань, в крестьянской семье, впервые в жизни оказавшись в непосредственной близости от народа. Здесь он совершал частые пешие прогулки и ради удовольствия катался верхом. Когда установилась жаркая погода, он решил устроить во дворе навес, чтобы читать на улице. Его телохранители ободрали кору с нескольких деревьев, обрубили сучья, сделав какое-то подобие столбов, и сплели из веток и листьев навес, под которым Мао каждый день читал, ради развлечения изучая английский язык.
8 июня 1947 года один из подчиненных Ху командиров, Лю Кань, с большими силами внезапно появился вблизи деревни. О местопребывании Мао он узнал от местных крестьян, которым удалось бежать из Особого района. Мао едва не взорвался от гнева, накричал на Чжоу Эньлая, а потом между ними завязался жаркий спор относительно того, куда бежать. Ближайшим безопасным местом была опорная база на восточном берегу Желтой реки, где на переправе всегда находились в готовности машины и лодки. Но это место было слишком далеко, поэтому Мао решил бежать на запад, в направлении пустыни Гоби. Так и поступили, предварительно выгнав из деревни большую группу крестьян — в противоположном направлении — для маскировки.