Неизвестный СССР. Противостояние народа и власти 1953-1985 гг.

Козлов Владимир Александрович

Со специфическими проблемами применения милитаризированного труда в мирное время был знаком и сталинский режим. Однако, если судить по документам НКВД (МВД) СССР из «особых папок» Сталина и Хрущева, масштабы явления и формы разрешения конфликтов были несопоставимы, а беспорядки с участием военных строителей и мобилизованных через военкоматы для работы в промышленности — в отличие от «традиционных» солдатских волнений — составляли головную боль именно хрущевского, а не сталинского руководства. Некоторые строительные батальоны, ставшие активными разносчиками «конфликтной инфекции» на новостройках и целине, изначально представляли собой коллективы с ослабленными или еще не сложившимися внутренними социальными связями и неформальной (альтернативной) полукриминальной самоорганизацией.

При расследовании беспорядков среди солдат стройбата в г. Усолье-Сибирское (август 1953 г.) выяснилось, что конфликтная часть, существовавшая всего полтора месяца, с самого начала стала своеобразным «отстойником», куда командование «нормальных» частей отправило

своих худших солдат. Из 650 солдат батальона 350 имели дисциплинарные взыскания (172 человека — от 2 до 10 дисциплинарных взысканий). 498 военнослужащих поступили с различными заболеваниями (дизентерией, гастритом, хронической гонореей, недержанием мочи, с остаточными явлениями туберкулеза и т. д.). 38 человек имели в прошлом судимости за хулиганство, хищения и др.

Одним словом, личный состав строительного батальона представлял собой идеальную почву для неформальной полукриминальной самоорганизации. С одной стороны, «отпетые» солдаты, активно отторгающие воинскую дисциплину и даже имеющие судимость, а значит и специфический опыт иерархической уголовной самоорганизации и подавления слабых, с другой — неприспособленные к военной службе и неспособные к сопротивлению «неудачники», больные и ослабленные военнослужащие. Не удивительно, что при формировании батальона ни одного дня не проходило без эксцессов. Офицеров избивали и обворовывали. Солдат привозили пьяными, сгружали с автомобилей за руки и ноги. [259] Доминируя в батальоне, «отпетые» сумели быстро подчинить себе и своим правилам жизни остальных солдат, создали неформальную иерархию, защищенную круговой порукой, подавили систему формальных социальных связей. При расследовании волнений никто из 242 комсомольцев и 14 коммунистов батальона не назвал имен организаторов беспорядков — боялись.

259

ГАРФ. Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 2235. Л. 122.

Ситуация усугублялась обычными новостроечными трудностями, способными довести до массовых беспорядков даже молодых комсомольских романтиков, не то что разложившуюся воинскую часть, — плохое снабжение, тяжелые условия жизни, перебои с продовольствием, отсутствие кухни, столовой, помещения для медицинского пункта, развлечений. Батальон расквартировали в летних палатках на окраине города — на открытой местности. Начались массовые самовольные отлучки. Гауптвахта просто превратилась в «дневной дом отдыха» — арестованные за нарушения дисциплины солдаты пользовались бездействием караульной службы, свободно уходили на ночь в город, а днем отсыпались. [260]

260

ГАРФ. Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 2235. Л, 120–124.

В феврале 1954 г. Генеральному прокурору СССР Руденко пришлось специально информировать председателя Совета Министров СССР Г. М. Маленкова о неблагополучном положении в строительных батальонах, переданных Министерством обороны СССР в распоряжение ряда отраслевых министерств. Солдаты были размещены в тесных и душных помещениях, не было комнат для умывания и сушилок, среди военнослужащих были распространены простудные и кожные заболевания, обморожения, вшивость. Труд стройбатовцев был организован из рук вон плохо, зарплата выдавалась с опозданием. Обычным делом стали массовые самовольные отлучки, пьянки, драки, дебоши в близлежащих населенных пунктах. Имели место случаи убийств, изнасилований и ограблений гражданского населения. После обращения Руденко к Маленкову вопрос о положении военных строителей, занятых в отраслевых министерствах, 18 апреля 1954 г. рассматривался на Бюро по электроэнергетике, химической и лесной промышленности при Совете Министров СССР. [261] Однако военные строители продолжали демонстрировать повышенную предрасположенность к конфликтному поведению.

261

ГАРФ. Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 3286: Л. 43–47

Сценарии «стройбатовских» волнений

Модели поведения участников «стройбатовских» волнений и конфликтов (беспорядки военнослужащих, мобилизованных через военкоматы или переданных из воинских частей для работы в промышленность, прежде всего на шахтах, будут рассмотрены отдельно) мало чем отличались от традиционных солдатских волнений. Случаи прямого столкновения с воинскими начальниками, внутренние, «казарменные» беспорядки стройбатовцев были скорее исключением, чем правилом.

Один из немногих примеров подобных конфликтов — беспорядки в одной из рот отдельного строительного батальона МВД в Ашхабаде (апрель 1954 г.). [262] Обычно же агрессия стройбатовцев была обращена вовне — на гражданское население или на работников милиции и развивалась по двум возможным сценариям. [263]

В первом случае агрессивное поведение или криминальные действия военных строителей, статус

и характер службы которых как бы выводил их за обычные рамки воинской дисциплины, вызывали защитную реакцию и ответную агрессию гражданского населения. Конфликт, развивавшийся более или менее длительное время в латентной форме, в конце концов разрешался групповыми драками, иногда сопровождался погромами. Особенностью этого сценария было отсутствие агрессии по отношению к представителям власти. Последних участники конфликта если и не воспринимали как третейского судью, то по крайней мере, не считали врагом, с которым следует попутно расправиться.

262

ГАРФ. Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 3287. Л. 13–14.

263

ГАРФ. Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 3286. Л. 107.

Не покушаясь на основания системы и священную неприкосновенность власти, эти волнения, тем не менее, требовали от «начальства» быстрой ответной реакции. Типичный эпизод — столкновение военнослужащих строительных батальонов со строительными рабочими в г. Кетове Горьковской области (февраль 1955 г.). Снежный ком событий покатился под гору в результате события малозначительного. Четверо солдат отобрали у рабочего бутылку водки и избили его. В ответ толпа рабочих (40–50 человек), вооружившись ножами, палками, ломами, ворвалась в женское общежитие, напала на группу находившихся там солдат, восьмерых избила, причем троим нанесли тяжкие телесные повреждения. Прибежавший из общежития в расположение строительного батальона участник столкновения сообщил о происшествии товарищам. На этот раз уже 100 человек выбежали из казарм и, тоже вооружившись железными трубами, черенками от лопат, ломами и палками, напали на рабочее общежитие. В результате погрома, продолжавшегося несколько часов, были выломаны двери и разбиты окна. Серьезно пострадали 15 рабочих и пятеро солдат. [264] После событий в Кетове причины чрезвычайного происшествия и «меры по укреплению воинской дисциплины» обсуждались на совещании в Горьковском обкоме КПСС. [265] Отдельный доклад о событиях был представлен главным военным прокурором Генеральному прокурору СССР Руденко.

264

ГАРФ. Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 3287. Л. 13–14.

265

ГАРФ. Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 3287. Л. 14.

Несмотря на усилия властей, ЧП с военными строителями продолжались. Захватом оружия, стрельбой, ранением 11 человек и убийством одного закончилась групповая драка между «стройбатовцами» и рабочими завода в городе Молотовске Архангельской области в январе 1955 г. [266] Аналогичное столкновение местного населения со «стройбатовцами» в г. Бийске Алтайского края (в декабре 1955 г.) [267] прорвало давно зревший нарыв — разрастание очага преступности и массового хулиганства — и потребовало от представителей власти более радикальных решений. Дело не ограничилось привлечением к уголовной ответственности активных участников массового хулиганства. Из города удалили «источник конфликта». 500 «стройбатовцев» было немедленно демобилизованы и организованно вывезены из Бийска Местные жители могли торжествовать.

266

ГАРФ. Ф. Р-9401. Оп. 1. Д. 4320. Л. 1–2.

267

К сожалению, мы располагаем не очень внятными сведениями об этом эпизоде. Судя по той информации, что у нас есть, конфликт имел еще более массовый характер, но, кажется, до столкновения с милицией в процессе подавления беспорядков дело не дошло. (См. ГАРФ. Ф. Р-9401. Оп. 1. Д. 4321. Л. 21–22).

Второй сценарий «стройбатовских» волнений отличался перерастанием межгруппового конфликта в прямую агрессию против представителей власти. Не сумев перехватить инициативу в самом начале событий, но попытавшись сделать это хотя бы с опозданием и арестовать зачинщиков, сотрудники милиции или военные командиры сами становились объектом нападения. Раз милиция «заодно с „ними“» — «обидчиками», она не в праве рассчитывать на «неприкасаемость»! Совершалась подобная психологическая трансформация тем легче, что в России даже в образованном обществе всегда почиталось неприличным «любить начальство», тем более — полицию. Не случайно А. С. Пушкин однажды посоветовал своему молодому коллеге ставить между словами «начальники» и «враги» не запятую, а «маленькое тире»: «начальники-враги слова однозначущие». [268]

268

См.: Вересаев В. В. Пушкин в жизни. Систематизированный свод подлинных свидетельств современников с иллюстрациями на отдельных листах. 6-е изд. доп. М.: Сов. Писатель, 1936. Т. 2. С. 156.