Неизвестный СССР. Противостояние народа и власти 1953-1985 гг.

Козлов Владимир Александрович

Свидетели запомнили, что Исаев был пьян, и рассказали на суде о подробностях событий. Сотрудница райкома партии Л. рассказала: «Он говорил, что пришло время, когда ему можно высказаться: „Долой лжекоммунистов“. Требовал приезда из ЦК и выселения чеченцев… В этот момент подняли еще одного гражданина на руки и кто-то из них двух сказал: „Долой Советскую власть“». Свидетель Т. сообщил, что Исаев «просил людей не расходиться и поддержать его выступление… говорил, что когда он воевал с белоказаками, то там он не видел обкомовских работников, а сейчас в обкоме лжекоммунисты, требовал выселения чеченцев». X. дополнил картину. По его показаниям. Исаев говорил: «Поднялась на ноги великая Русь», — имея в виду собравшуюся толпу, и добавил: «не работает химзавод и если поддержит завод „Кр[асный] молот“ и другие, то можно многого добиться».

Исаеву одному из первых пришла в голову идея связаться с Москвой

по телефону или телеграфу и потребовать приезда представителей ЦК. Кажется, к словам Исаева толпа отнеслась благосклонно. Но когда речь зашла о забастовке, многие испугались: «не стали слушать и даже сбросили с рук». Но на площади уже звучал знакомый нам мотив «неправильных коммунистов», спасение от которых можно найти только в Москве. Оттуда на жителей Грозного должна была снизойти коммунистическая благодать и справедливость, только ЦК и Хрущев могли спасти от «злых чечен». Собственно, и к забастовке Исаев призывал, чтобы привлечь внимание Москвы. Он был против «лжекоммунистов», из-за которых пострадал, которые мешали устроиться на работу, но при этом призывал: «поднимем высоко ленинское знамя». [368]

368

ГАРФ. Ф. Р-8131. Оп. 31. Д. 86 533. 33.

Ночь с 26 на 27 августа. Штурм обкома.

Толпа, собравшаяся на стихийный митинг, поначалу готова была к диалогу с властью и даже к выдвижению осмысленных политических требований. Однако ближе к ночи зеваки и любопытные, то есть более здравомыслящая публика, отправились по домам. А агрессивная и «незаконопослушная» часть толпы откололась от митинга и начала штурм обкомовской твердыни. Привлеченные для усиленной охраны здания работники милиции (70 человек) действовали вяло и, слава Богу, что не стали стрелять в толпу. Ворвавшись в здание, бунтовщики «бесчинствовали, открывали служебные кабинеты, искали секретарей обкома». К полуночи милиция и подразделение войск МВД (120 солдат и офицеров) очистили помещение от хулиганов. Но толпа наиболее «отпетых» и подогретых спиртным людей не расходилась. Во втором часу ночи оцепление было снова прорвано, и нападавшие лавиной рванулись в здание. Главной ударной силой была молодежь во главе с известными местными хулиганами — учащимися ремесленного училища. Поснимав с себя поясные ремни и взмахивая пряжками, они бессмысленно носились по коридорам и кабинетам, вряд ли отдавая себе отчет в том, зачем они это делают.

Силами милиции и КГБ здание было вновь очищено от хулиганов. К трем часам ночи утомленная толпа разошлась, а «мелкие группы рассеяны». Милиция задержала 20 человек, в основном пьяных, 11 посадили в камеру предварительного заключения. После «выяснения личности» всех отпустили. Милицейское начальство, полагая, что общественный порядок, наконец, восстановлен, успокоилось.

27 августа. Утро на площади. Листовки.

С утра в городе появились листовки, обращенные к рабочим. Кажется, властям так и не удалось выяснить, кто во время короткой ночной передышки (с 3 ночи до 8 утра) успел написать и размножить на машинке эти листовки). По имеющимся сведениям, в начале десятого утра плотник одного из строительно-монтажных управлений по дороге из курилки встретил на строительной площадке химического завода неизвестного в возрасте 20 лет, среднего роста, худощавого, одетого в костюм черного цвета. У молодого человека в руках была целая пачка отпечатанных на машинке листовок (около 15 штук). Одну из них он протянул рабочему:

«Листовка.

26 августа 1958 года наши товарищи проносили гроб с трупом убитого чеченцами рабочего мимо Обкома партии. Органы милиций вместо принятия мер к наказанию убийц задержали 50 человек наших рабочих. Так давайте же в 11 часов бросим работу и пойдем к Обкому партии требовать их освобождения». (

^{Слова «задержали наших рабочих» были подчеркнуты чертой на пишущей машинке).}

Вручая листовку, неизвестный сказал, что для поездки к обкому специально выделены автомашины — находятся около гаража химического завода. Плотник показал листовку бригадиру и другим рабочим. Призыв попал на подготовленную почву. По указанию бригадира члены бригады бросили работу и вместе с другими рабочими химического завода поехали в центр города — на митинг.

Это один из самых непонятных эпизодов в истории грозненских волнений. Что это были за машины, уже стоявшие наготове? Кто и когда сумел организовать коллективную

поездку рабочих на митинг? И можно ли подозревать авторами грамотно написанной листовки, да еще отпечатанной на пишущей машинке, хулиганов, громивших ночью обком и бессмысленно метавшихся по зданию, размахивая ремнями. Предположение (не предположение даже, а, скорее, догадка), которое первым приходит в голову, шокирует. Не попытался ли кто-то из местных «начальников» или работников «органов» использовать беспорядки для провокационной цели — подтолкнуть ЦК КПСС к силовому решению чеченской проблемы, возрождению репрессивного духа сталинского времени?

Из других источников нам, например, известно, что в это время в городе находилось несколько бывших сотрудников НКВД, виновных в незаконных (даже по сталинским меркам) расстрелах мирных чеченцев еще в 1943 г. Земля под ними горела — очевидцы расправ добивались наказания преступников. [369] В дошедшей до нас информации МВД есть еще несколько темных мест. Что случилось с неизвестным работником консервного завода, который выезжал в поселок Черноречье и, по сведениям милиции, играл «наиболее активную роль в разжигании национальной вражды и подстрекании рабочих на беспорядки». Этим человеком занималось КГБ. Однако никаких следов следствия и суда над ним в делах надзора за следствием в органах госбезопасности и прокуратуры СССР нет. А если официального следствия не было, то почему? Почему так легко спустили на тормозах дело организаторов похорон? Только ли потому, что не хотели раздражать население? Ничего не удалось найти и о той девятке из числа организаторов похорон, которыми тоже занималось КГБ. Чуть ли не целая организация действовала, листовки печатали — и ничего! Непонятно и бездействие тайной полиции, знавшей о плане превращения похорон в митинг протеста, но ничего не предпринявшей. Все, что было сделано, хотя коряво и безуспешно, было сделано партийными органами и милицией. Почему толпа, как мы увидим ниже, весь день 27 июля с удивительной настойчивостью и целеустремленностью добивалась связи с Москвой и сделала все, чтобы о событиях стало известно в центре? Сказанное ни в коей мере не ставит под сомнение спонтанный характер беспорядков в Грозном и стихийную самоорганизацию бунтовщиков. Но невозможно избавиться от мысли, что кто-то, «по известной ему причине», как пишут в милицейских протоколах, «помог» волнениям развернуться в полную силу. И не был ли этот «кто-то», так же как и причины его действий, известен КГБ.

369

ГАРФ. Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 5066. Л. 93–94.

С 8 часов утра на площади перед обкомом снова стала собираться толпа. Раздавались выкрики с требованием вызвать представителей из Москвы. В 10 часов часть собравшихся, несмотря на уговоры, оттеснила охрану и через главный подъезд ворвалась в здание. Секретаря горкома Шепелева на руках вытащили на площадь и заставили выступать. Как это часто бывает в подобных случаях, действия толпы не отличались логичностью. Когда Шепелев, наконец, начал говорить, раздались «дикие выкрики и свист». Теперь его не хотели слушать.

27 августа. Поддень. Митинг. Захват обкома. Погром.

Утренняя атака на обком захлебнулась. Бунтовщиков удалось вытолкать из здания. Но толпа не расходилась, готовилась К новым атакам — у нее уже был опыт многократных «прорывов». К полудню на площади собралось уже более 1000 человек. Здесь же оказалась грузовая автомашина, в кузове которой стоял стол и был установлен микрофон. У микрофона выступала некая женщина в возрасте 20–25 лет среднего роста, полная, одетая в розовое платье. Она призывала направить делегацию на заводы и фабрики, остановить их работу до тех пор пока не освободят 50 задержанных ночью. Она же объявила, что химический завод и завод «Красный молот» уже остановлены. На самом деле они продолжали работать. Выступал также неизвестный мужчина старше 40 лет, среднего роста, в хлопчатобумажном костюме темного цвета и черном кепи. Он призывал к выселению чеченцев и ингушей, требовал освободить задержанных и прекратить работу на заводах.

Примерно в час дня от митингующих откололась большая группа хулиганов, снова ворвалась в обком и заполнила все помещения. Неоднократные попытки очистить здание успеха не имели. Погромщики ломали мебель, били стекла в окнах, графины и стаканы, разливали чернила, рвали настольные календари, выбрасывали на улицу деловые бумаги, кричали, свистели. В столовой обкома были открыты все водопроводные краны и краны газовых горелок. К счастью, «Горгаз» довольно оперативно прекратил подачу газа в здание. На крыше здания горела бумага.