Неизвестный СССР. Противостояние народа и власти 1953-1985 гг.
Шрифт:
Еще одним героем «погони» за Черейским был грузчик Павел Зайцев, 1925 года рождения, отец троих детей, герой войны (награжден орденом Славы III степени, медалью «За отвагу»). В день волнений Зайцеву не повезло вдвойне. Он не только оказался замешанным в массовых беспорядках, но и сам стал жертвой погромного безумия. Когда, уже после 10 часов вечера, милиция начала стрелять в людей, ворвавшихся в здание горотдела, группа хулиганов приняла Зайцева, оказавшегося в одном из кабинетов, за сотрудника милиции. Несколько человек зверски избили его ногами, а затем схватили за руки и за ноги и стали швырять на пол. Зайцев попал в больницу с тяжелыми побоями. [622]
622
Там же. Л. 35, 284.
Активное участие в преследовании Черейского на площади принял разнорабочий Анатолий Сингинов, имевший две судимости (за грабеж и за кражу) и несколько
623
Там же. Л. 45.
Около 8 часов вечера в гущу событий попал плотник Константин Савасеев, люто ненавидевший милицию. Во время прогулок по городу с подругой он всегда старался обойти стороной «эту милицию». [624] Причины такого отношения понятны. К 35 годам Савасеев имел судимость за покушение на убийство и два привода за хулиганство. Он вырос в большой семье (шестеро детей), тяжело болел в детстве, и, по уверению матери, из-за осложнений после скарлатины начал говорить только в семь лет. В школу пошел с опозданием на два года. Отчим часто пьянствовал и выгонял мальчишку на улицу. В 15 лет Константин начал работать. В 1953 г., опять-таки по рассказу матери, он встретил на улице убийцу своего брата, спросил, за что убил и получил в ответ: «Собаке собачья смерть». Савасеев жестоко избил обидчика, что и было квалифицировано как покушение на убийство. В семье считали, что с Константином поступили несправедливо. [625]
624
ГАРФ. Ф. Р-8131. Оп. 31. Д. 91 241. Л. 82.
625
Там же. Л. 249–250.
Савасеев активно заступался за товарищей по несчастью — задержанных солдат, кричал, что их задержали незаконно, что над ними издеваются, что их надо освободить силой. Он не давал машине с задержанным выехать со двора милиции, вырывал руль из рук шофера, оторвал ручку от двери автомобиля, поранив при этом себе руку. Савасеев, показывал окружающим эту окровавленную руку и обвинял в своем ранении работников милиции, что еще больше возбудило толпу. [626]
Черейскому в конце концов удалось скрыться от преследования толпы в помещении городского отдела милиции. А события вступили в свою наиболее активную фазу. О «солдатиках» забыли. Толпу вдохновляли новые цели. Около 20 часов 40 минут группа в 40–50 человек под крики «Бей, громи милицию!» стала забрасывать здание горотдела камнями и кирпичами. [627] Вооружившись палками и брусьями от садовой изгороди, хулиганы стали бить стекла, выламывать рамы и металлические решетки в окнах помещения милиции. Пока одни забрасывали горотдел камнями, другие перевернули и подожгли милицейский мотоцикл с коляской (Савасеев устроил даже что-то вроде ритуального танца вокруг горящего мотоцикла [628] ). Они откатили на площадь и опрокинули на бок милицейскую машину ГАЗ-69, а затем подожгли и ее. Тогда же хулиганы избили командира отделения пожарной охраны, пытавшегося предотвратить поджог. Прибывшим на площадь пожарным автомашинам погромщики преградили путь и не допустили их к горящим автомобилям. [629]
626
Там же. Л. 32.
627
Там же. Л. 2.
628
Там же. Л. 32.
629
Там же… Л. 28.
Нападающие осадили здание горотдела милиции с трех сторон и стали ломиться в парадную дверь горотдела милиции. В качестве тарана использовали садовую скамейку, вырванную из земли изгородь палисадника и т. д. В это время в здании находилось 12 милиционеров. Часть из них, охранявшие входную дверь и дежурное помещение на первом этаже, забаррикадировались мебелью и произвели 364 выстрела вверх. Это не остановило нападавших. Около 10 часов вечера дверь поддалась напору атакующих. Подбадривая себя криками: «Не бойтесь, они только пугают!», — погромщики ворвались на первый этаж. Они вламывались в кабинеты, разбивали мебель, вытаскивали и выбрасывали на улицу сейфы со служебными документами. Именно тогда в коридоре был зверски избит П. Зайцев, принятый по ошибке за сотрудника милиции, стрелявшего в погромщиков.
Спустя некоторое время было подожжено правое крыло здания. Пожар быстро распространялся. [630] Арестованные из горотдела были переведены в находившуюся рядом тюрьму. Около 23 часов загорелось и левое крыло здания. Находившиеся на втором этаже городской прокурор, начальник милиции и уполномоченный УКГБ по телефону информировали о ситуации горком КПСС, областного прокурора и руководство УКГБ и УВД Владимирской области. На место событий были высланы войска. Первые две роты были без оружия и никакого влияния на ход событий оказать не сумели. Некоторые лидеры толпы попытались даже распропагандировать этих солдат, призывали их повернуть оружие против милиции («перейти на сторону народа»), объясняли, что толпа бьется за «правое дело» — мстит за обиженных солдат. Только прибывшее позднее вооруженное подразделение под командованием генерал-майора Корженко сумело взять ситуацию под контроль, да и то не сразу.
630
ГАРФ. Ф. Р-8131. Оп. 31. Д. 91 241. Л. 6.
В ходе этой активной фазы беспорядков жертвами погромщиков стали некоторые представители власти и очевидцы событий, призывавшие к восстановлению порядка. Так, у здания милиции были избиты начальник горотдела милиции Никифоров, секретарь партийной организации одного из александровских заводов Романов, неизвестный подполковник пограничных войск, находившийся в Александрове в отпуске, рабочий александровской фабрики, И. Бабашкин, В. Быватов (оба — бывшие сотрудники КГБ), заместитель командира народной дружины П. Шилов. Милиционер Г. Прошман получил ножевое ранение в область груди. [631]
631
Там же. Л. 10–11, 29.
Такова была внешняя канва событий развернувшихся на Советской площади у здания городского отдела милиции и внутри него с половины девятого до одиннадцати часов вечера 23 июня 1961 г. Среди «активистов» разгрома милиции оказались наши старые герои. Первый сигнал к взлому дверей городского отдела подал Гречихин. [632] Его поддержали уже известные нам Логинов, Барабанщиков и Сингинов. Именно Барабанщиков вместе с новым персонажем погромной драмы экскаваторщиком Александром Сидоровым догадался использовать садовую скамейку в качестве тарана. 32-летний Сидоров (имел три судимости — за грабеж, за хулиганство и за «нанесение телесных повреждений» [633] ) появился на месте событий около 10 часов вечера. Он был одним из авторов идеи поджога здания милиции: «Их, гадов, надо убивать и сжечь!». Александр участвовал и в избиении начальника милиции Никифорова. Поступков своих он не помнил или, опираясь на свой прошлый криминальный опыт, предпочел не вспоминать. [634]
632
ГАРФ. Ф. Р-8131. Оп. 31. Д. 91 241. Л. 43.
633
Там же. Л. 51–52.
634
Там же. Л. 36–37.
Другой активный поджигатель — стрелок отряда военизированной охраны железной дороги Алексеи Зюзин — трижды оказывался в центре событий: освобождал заключенных из камеры для вытрезвления, бросил в помещение бутылку с горючей смесью и пытался поджечь здание тюрьмы горящим мотоциклом. Следствие и суд охарактеризовали его впоследствии как «морально-недостойную личность». Однако по меркам режима Зюзин не просто был законопослушным гражданином (не имел судимостей и приводов в милицию), его лояльность подтверждалась принадлежностью к КПСС (кандидат в члены партии). Он оказался замешанным в событиях прежде всего по пьянке — после работы выпил с тестем пол-литра.
Обстоятельства участия Зюзина в поджоге здания не ясны. Трудно поверить, что пьяный человек, затянутый в воронку погрома, имел время и мог самостоятельно изготовить бутылку с «коктейлем Молотова». Сам Зюзин писал в жалобе Генеральному прокурору СССР, что к нему подошли двое неизвестных и стали предлагать «бутылку с горючим, а каким я не знаю. Я отказывался и вступил с ними в брань. Но они мне угрожали расправой, и я взял, заставили идти за ними, они шли по обе стороны, я у них был в середине. Дошли до здания ТОМ (городского отдела милиции. — В. К.) метров 15–20, и заставили кинуть, они показывали куда ее кидать, вовнутрь, но я ее кинул об угол с наружной стороны». [635] Косвенно рассказ Зюзина свидетельствует о существовании обычных для таких ситуаций закулисных сил, ловящих рыбку в мутной воде погрома и в конце концов остающихся в тени. К сожалению, никаких других свидетельств мы не имеем. Это тоже довольно типично для подобных историй. Власти судили и наказывали в таких случаях, как правило, самых крикливых и громких, а не самых опасных.
635
Там же. Л. 304 об.