Неизвестный Сталин
Шрифт:
Именно Голубов-Потапов уговорил Михоэлса выйти из гостиницы вечером 12 января для посещения его друга «инженера Сергеева». Опергруппа из МВД СССР, расследовавшая происшествие в Минске, пыталась найти этого «инженера Сергеева».
Для директивы о «ликвидации» Михоэлса у Сталина, очевидно, были какие-то другие причины. Судя по архивным материалам МГБ, которые приведены в книге Г. В. Костырченко, поводом для решения Сталина могла быть причастность Михоэлса к «делу Аллилуевых», по которому в 1947 году были арестованы почти все родственники самого Сталина по линии его покойной жены Надежды Аллилуевой [381] .
381
Там же. С. 381–387.
В показаниях Цанавы, приведенных в записке Берии, утверждается, что по приезде в Минск Огольцов сказал им (то есть Цанаве и каким-то еще
Докладная записка Лаврентия Берии Маленкову, приведенная здесь, не является, конечно, первичным документом, отражающим реальную картину. Она составлялась с определенными политическими целями. Для Берии в этот период было важно срочно отмежеваться от преступлений недавнего прошлого, в которых, и он, и Маленков, и другие члены Политбюро принимали непосредственное участие. Берия в своей «записке» привел только небольшой отрывок из «показаний» Огольцова.
В действительности Огольцов, занимавший в марте 1953 года пост заместителя министра внутренних дел, по требованию Берии представил ему докладную записку от 18 марта 1953 года с описанием обстоятельств подготовки и проведения спецоперации по ликвидации Михоэлса. «В ноябре-декабре 1947 года, — писал Огольцов, — Абакумов и я были вызваны в Кремль к товарищу Сталину И. В… насколько я помню, по вопросу следственной работы МГБ. Во время беседы, в связи с чем, сейчас вспомнить затрудняюсь, товарищем Сталиным была названа фамилия Михоэлса и в конце беседы было им дано указание Абакумову о необходимости проведения специального мероприятия в отношении Михоэлса и что для этой цели надо устроить „автомобильную катастрофу“» [382] .
382
Докладная записка С. Огольцова Берии Л. П. от 18 марта 1953 г. Опубликована в книге: Левашева В. Убийство Михоэлса. М.: Олимп, 2002. С. 400–401.
При этом Сталин характеризовал Михоэлса «как главного руководителя еврейского национального подполья, проводившего по заданию американцев активную вражескую работу против Советского Союза». Для Огольцова это «указание» Сталина было, возможно, неожиданным, однако вряд ли оно было неожиданным для Абакумова. Заявление Сталина о «еврейском подполье» могло быть лишь результатом прежних «разработок» в этом направлении по линии МГБ.
Такая позиция Сталина выглядит очень странной, так как именно в ноябре 1947 года СССР вместе с США обеспечивали на Генеральной Ассамблее ООН прохождение резолюции об образовании государства Израиль — эта политика не могла проводиться без личной инициативы Сталина. Борьба с «сионизмом» как линия внешней политики СССР возникла лишь в конце 1948 года, после победы Израиля в первой войне с арабскими странами. Г. В. Костырченко в своей обстоятельной книге по истории антисемитизма в СССР, опубликованной в 2001 году, приходит к заключению, что директива Сталина в отношении Михоэлса была связана не с наличием «еврейского подполья», а с конкретным уже возникшим к этому времени «делом Аллилуевых», родственников Сталина по линии его второй жены [383] .
383
Костырченко Г. В. Указ. соч. С. 372–394.
По свидетельству Огольцова, подготовка к «ликвидации» Михоэлса началась сразу и первоначально предполагалось осуществить ее в Москве. Но это оказалось очень трудным. «Именно это обстоятельство, — предполагает Костырченко в новой работе, — очевидно и навело Абакумова на мысль избрать местом проведения „спецоперации“ не шумную столицу, а малолюдную провинцию с еще не устоявшейся после военного лихолетья жизнью. Там при необходимости легче было списать внезапную гибель человека на какую-нибудь „случайность“. Вот почему еще не оправившемуся после нацистской оккупации Минску отнюдь не по воле святого рока, а в результате умысла людей с Лубянки и суждено было стать местом гибели Михоэлса» [384] .
384
Костырченко Г. «Дело Михоэлса» Новый взгляд. Лехаим. № 10. 2003. С. 39–48.
В начале января 1948 года Михоэлсу предстояла командировка в Ленинград по делам Комитета по Сталинским премиям. Эту командировку 2 января 1948 года сменили на поездку в Минск и назначили нового, более «удобного» МГБ Голубова-Потапова, в прошлом работавшего в Минске и имевшего в столице Белоруссии много друзей. По сценарию «операции», именно Голубов-Потапов должен был оказать содействие опергруппе МГБ в доставке артиста на дачу Цанавы.
Голубов-Потапов, конечно, не подозревал, что и ему придется ради секретности разделить судьбу Михоэлса. «Для того, чтобы сохранить операцию в строжайшей тайне, — сообщает Огольцов в своей докладной записке от 18 марта 1953 года, — были вынуждены пойти на ликвидацию и агента, приехавшего с ним из Москвы, потому что последний был в курсе всех агентурных мероприятий, проводившихся по Михоэлсу…» [385]
385
Левашев В. Убийство Михоэлса. С. 400–401.
Докладная записка Берии Маленкову от 2 апреля 1953 года составлялась для получения санкции Президиума ЦК КПСС на арест Огольцова и Цанавы. Эта санкция была получена, и 4 апреля 1953 года они были арестованы. Все следствие по обстоятельствам убийства Михоэлса мог теперь направлять именно Берия.
Однако после ареста самого Берии расследование этого преступления в Минске было сразу прекращено. Другие члены Президиума ЦК КПСС, и прежде всего Маленков, по каким-то причинам не были заинтересованы в раскрытии всех деталей убийства Михоэлса и Голубова-Потапова. Непосредственные исполнители этого убийства Огольцов, Шубняков и их помощники были не только освобождены, но и реабилитированы. В заключении остался только Цанава, но его теперь допрашивали по делу Берии.
Еврейские проблемы в семье Сталина
Дочь Сталина Светлана была невольным свидетелем участия своего отца в «ликвидации» Михоэлса. Зимой 1948 года, когда Светлана гостила у отца на даче в Кунцеве, она, зайдя в его кабинет, застала его говорящим по телефону: «Ему что-то докладывали, и он слушал. Потом, как резюме, он сказал: „Ну, автомобильная катастрофа“. Я отлично помню эту интонацию. Это был не вопрос, а утверждение, ответ. Он не спрашивал, а предлагал». Закончив разговор по телефону, Сталин сказал Светлане: «В автомобильной катастрофе разбился Михоэлс» [386] . Можно предположить, что это был телефонный разговор Сталина с Абакумовым. Но Светлана, конечно, не могла догадываться, что Михоэлс, отчасти, стал жертвой проблем в самой семье Сталина, включая и ее собственные.
386
Аллилуева С. Только один год. London: Hutchinson, 1969. C. 134.
Первая жена Сталина, тогда еще Джугашвили, Екатерина Сванидзе умерла от болезни в 1908 году, оставив мужу сына Якова, которому не было и года. Как революционер, часто оказывавшийся в тюрьмах и ссылках, Сталин не мог заниматься воспитанием сына, и его вырастили сестры Екатерины, жившие в Грузии. Яков переехал в Москву и стал жить вместе со второй семьей Сталина лишь в 1921 году. В этом же году у Сталина появился еще сын — Василий, но его вторая жена Надежда, которой тогда было лишь двадцать лет, не могла следить за воспитанием выросшего в грузинских традициях подростка. Только в московской школе Яков по-настоящему овладел русским языком. После школы он поступил в инженерный институт, где получил квалификацию инженера-электрика.
В этот период он женился на студентке того же института Зое без одобрения отца. Жизнь в Кремле Якову не нравилась, и он переехал в Ленинград. Здесь родилась первая внучка Сталина, которая, однако, умерла в младенчестве. Брак Якова и Зои также распался, в те годы браки и разводы не были проблемой. В 1935 году Яков Джугашвили решил выбрать военную карьеру и, вернувшись в Москву, поступил в Артиллерийскую академию.
В Москве, при посещениях своей тети Анны Аллилуевой, Яков познакомился с молодой и красивой женщиной, приехавшей с Украины. В воспоминаниях Светланы Аллилуевой сказано о том, что Яков «…женился на очень хорошенькой женщине, оставленной ее мужем. Юля была еврейкой, и это опять вызвало недовольство отца» [387] . Значительно позже, уже живя за границей, Светлана Аллилуева в интервью, записанном для книги по истории всех ветвей родословного древа Сталина, привела больше подробностей о новой жене своего брата. «Он встретил Юлию, свою вторую жену, благодаря тете Анне. Юлия была украинской еврейкой, и ее первый муж был крупным начальником НКВД. Он был арестован, и она обратилась к тете Анне за помощью. Они знали друг друга с того времени, когда муж Анны работал в НКВД Украины» [388] .
387
Аллилуева С. Двадцать писем к другу. М.: Известия, 1990. С. 124.
388
Richardson Rosamond. The Long Shadow. Inside Stalin's Family. London: Little, Brown and Company, 1993. P. 166, 464.