Неизвестный Юлиан Семенов. Умру я ненадолго...
Шрифт:
— Капитан Сидоренко слушает!
— Здравствуйте, это Юлиан Семенов. Мне нужна машина к поезду «Стрела».
Трубка молчала.
— Капитан?
— Машин сейчас нет.
— А вы поняли, кто к вам обращается с просьбой?
— Понял. Но машин пока нет.
— Выдай-ка мне пару афоризмов на закуску, — вздохнул Юлиан.
— Жизнь — это кросс, в котором каждый стремится вырваться вперед, чтобы прийти к финишу последним...
Сколько промахов! И все — в цель!
Юлиан грустно улыбнулся. Я посмотрел в окно. К гостинице подъезжала машина, по виду напоминающая «черный ворон». «Неужели за нами?» — подумал я, вздрогнув, и неожиданно рассмеялся. Раздался телефонный звонок, и трубка мрачно сказала: «Машина вышла».
— Похоже, этот воронок за мной, — сердито заключил Юлиан.
— За нами, — уточнил я, сдерживая смех.
— Ты здорово чувствуешь юмор, — слабо улыбнулся Юлиан, и мы, покачиваясь, вышли из гостиницы и поехали в воронке на вокзал.
Жизнь бежит... Вот и наша последняя встреча. Юлиан в Ленинграде, в гостинице «Октябрьская», и, как всегда, я слышу в трубке знакомый голос:
— Это ты?
— Это я!
— Жду.
Захожу в номер. Там Юлиан, женщина и двое молодых людей. Здороваюсь.
— Это мой друг, внучатый праправнук Ларошфуко, писатель, мастер афористики, человек с большими связями в юридическом мире, — весело представляет меня Юлиан и знакомит с присутству ющими: — Мой секретарь, а это Сергей Шолохов и Сергей Курехин — два молодых талантливых друга.
На столе лежал большой кусок ветчины и стояло вино. Юлиан принялся меня угощать.
— Ну как, старина? Все бегун-одиночка на длинные дистанции? Как рождаются афоризмы? Выдай что-нибудь новенькое для нашей газеты «Совершенно секретно». Хорошо оплатим. Почем для друга продашь?
Подумав, я назвал цену 400 рублей за афоризм.
— Для друга по 300, лады?
— Лады! — согласился я.
Секретарь записывала афоризмы, молодые парни с интересом их слушали. Юлиан о чем-то задумался, а затем неожиданно обратился ко мне с вопросом:
—
— Есть, а что, бедняк?
— Прошу тебя сходить вот с этой милой женщиной вниз и посмотреть в ларьке янтарные украшения для подарков. Она тебе по кажет, что надо купить. Сегодня воскресенье, ларек закрыт, а я вечером еду в Прибалтику, где как главный редактор «Совершенно секретно» встречаюсь с журналистами, а затем в Германию, — эти подарки пригодятся...
Внизу я записал все, что надо купить, и вернулся в номер. За разговорами я не заметил, как пролетело время. Юлиан одел черное потертое кожаное пальто, держащееся на одной пуговице. «Модник», —подумал я. Мы вышли на улицу. Машина уже ждала.
Юлик посмотрел на меня с грустью. Что-то во мне екнуло. «Еду в Прибал- тику, а потом дальше, в Германию…» Мы обнялись. Машина тронулась.
На следующий день я купил янтарные бусы, брошку, запонки и другие украшения, но шло время, а ко мне никто не звонил. Янтарь спокойно лежал у меня в шкафу, дожидаясь Юлиана. Через некоторое время я решил его рассмешить.
Пошел на почту и написал ему телеграмму такого содержания:
«Срочно прекрати поиски Янтарной комнаты. Она находится у меня, на Апраксином переулке, в полной сохранности! Обнимаю. С Богом».
Но когда я протянул этот текст приемщице, она посмотрела на меня такими глазами, что я вдруг понял опасность моего поступка. А что если это послание попадет в грязные руки людей, лишенных юмора? Хороши шуточки.
Телеграмму я не отправил, а текст сохранил, чтобы повеселить при встрече Юлиана. Прошло еще немало времени. За «Янтарной комнатой» никто ко мне не обращался. Звоню Юлиану домой — молчание.
В редакцию «Совершенно секретно» — отвечают, что он в командировке. Неудержимый, неугомонный, непредсказуемый человек, наверное, где-то за рубежом с сильными мира сего задерживается, — успокаивал я себя, но на сердце было тревожно. Вскоре узнал, что с Юликом случилась беда.
Я не мог в это поверить, а когда поверил, то звонил к его родным, подолгу с ними разговаривал и все надеялся, что он поправится, встанет, будет бороться до конца и победит!
Люди с таким бойцовским характером не должны умирать: «Большое сердце должно дольше биться…» Биться и сражаться...
Он иногда и сейчас приходит ко мне, смотрит на меня глазами, в которых так много оттенков: от любви до ненависти, от мудрости до мальчишества, от юмора до сатиры, и тогда я бываю счастлив.
Счастлив оттого, что это было! И вспоминая его я думаю, «что можно жить и прошлым, если оно НАСТОЯЩЕЕ!»