Некого больше убивать
Шрифт:
Гарри Пельц был среди гостей, сидел рядом с Марти. Когда Гарри увидел, что Мелинду выводят, он вскочил из-за стола, сказав Марти: «Я отвезу ее!». Марти стиснул его руку и, твердо глядя в глаза, сказал: «Не вмешивайся!»
На следующий день, под вечер, ему позвонила Мелинда. Она явно была пьяна, а голос ее плакал: «Гарри, приезжай, мне очень плохо!».
Когда Гарри приехал, он застал Мелинду, действительно, пьяной, и она, действительно, не переставала рыдать. Выглядела она ужасно — с синяками на лице и на руках…
Испуганный Гарри сел на кровать с ней рядом, обнял ее за плечи: «Боже мой, что случилось,
— Они меня изнасиловали, эти подонки, эти вонючие свиньи!.. Они меня втроем изнасиловали!.. Как какую-то подзаборную блядь… Господи, Боже мой!.. Помоги мне, Гарри!
И Мелинда забилась в истерике.
Гарри растерялся, он не знал, как поступить. Он пытался ее успокоить, гладил ее волосы, говорил какие-то ласковые слова, а она продолжала рыдать, судорожно, истошно. Гарри позвонил Марти: «Мелинду изнасиловали. Она в жутком состоянии и рыдает, не переставая. Я не знаю, что делать… Может, в полицию позвонить?…»
— Вот только полиции не хватает, — спокойно отвечал Марти. — Ты уверен, что ее изнасиловали?… Или нам нужен этот скандал? Вот что, вызови Пола Келли. Пусть сделает ей успокаивающий укол; в конце концов, это его пациентка».
Келли прибыл буквально через десять минут. А еще через пять Мелинда уснула. «Оставайтесь с ней, — приказал Гарри. — На всякий случай… А завтра разберемся…»
Но назавтра Марти сообщил Гарри: «Я узнал, ее, на самом деле, изнасиловали. Но не дай тебе бог в это влезть!».
— А что же делать? — спросил Гарри.
— Да ничего. Как будто ей впервой… Успокоится… Доктор Келли ей поможет.
Как потом выяснилось, помощь этого доктора заключалась в том, что в доме Мелинды не переводилось спиртное и снотворное. Так продолжалось две недели, к исходу которых истощенная, на грани помешательства Мелинда позвонила доктору Мо Плоткину, чтобы тот приехал и спас ее. Доктор Плоткин был очень занят. Он посоветовал ей выпить снотворного. Мелинда выпила целую банку снотворного и уснула навсегда с телефонной трубкой в руках.
А ровно через две недели после ее похорон курьер из МСР-студии принес в «Стар Девелопмент» чек на сумму $3,000,000. Никогда в своей жизни Гарри не видел такого чека. «Здесь какая-то ошибка!» — сначала подумалось ему. Но на чеке было написано четко: «Выплатить Стар Девелопмент»; и сумма прописью — «Три Миллиона 00/100 долларов». Потрясенный, Гарри побежал в кабинет Марти.
— А что, собственно, тебя удивляет? — спокойно спросил Марти.
— Три миллиона! Такие деньги! За что? Они нам не должны ни цента…
— Должны. Я им продал все наши права на часть прибыли от проката фильмов Мелинды Монтрей.
— За три миллиона?!. Колоссально! Мы за все годы с ней больше миллиона не заработали…
— Не веришь? Вот контракт…
Гарри просто впился в эту бумагу. Все правильно: «…за сумму $3,000,000 агентство «Стар Девелопмент» отказывается от своих прав на прибыль с проката фильмов с участием Мелинды Монтрей, использования кадров из этих фильмов в рекламных целях, от продажи фотографий, открыток, плакатов, значков и другой продукции с изображением Мелинды Монтрей…».
— Ты — гений!.. — заорал Гарри и тут же заметил дату подписания контракта: «Ты подписал его еще полтора года назад?!. Ведь она тогда и гроша ломанного не стоила…»
— Ну,
Их синие глаза встретились, Щеки Гарри предательски, по-рыжему, запылали, и пробормотав «Да, да, конечно!», он вышел из комнаты.
16
Если кто-то считает, что лучшим местом для обдумывания конкретной проблемы является тихий кабинет или теплая постель, то он ошибается. Как раз там требуется особый настрой. В постели нужно в состоянии полудремы пустить все мысли по одному руслу, а в кабинете всегда обитает множество проблем, и, хотите вы того или нет, они напоминают о себе, общаются с вами. Лучшим местом для размышлений является то, где находится много людей, но вы никого не знаете и никому не нужны, и, если у вас нет желания общаться, вы немедленно уходите в себя. А люди вокруг подзаряжают вас энергией, особенно если они немножечко взволнованы, экзальтированы. Лучше всего думается в самолете.
Так бы и Стивену, если бы не серый двубортный костюм, при красном галстуке от Валентино, отсутствие кепки и 70 процентов оставленной у вашингтонского парикмахера былой прически. Стивен летел над Атлантикой, совершенно не понимая, зачем. В конце концов, Пельца можно было найти в США и спросить: «Что ты делал в Ливерпуле во время убийства Вейна, кем тебе доводился убитый, откуда у тебя просьба семьи о выдаче тела убитого, когда семья и сейчас не знает, что с ним, и, наконец, куда ты это тело девал?». Никакой такой уж сложности — просканировать несколько десятков Пельцев, найти именно этого и прижать. Но Джим настоял на поездке. Или это у него чутье, или… хочет таким образом поставить жирную точку в этом деле. Вполне, кстати, естественную. Ничего цельного не раскапывается — только подозрительные детальки. Слишком их много? Ну так что? Кого тут удивить, что ничего чистого в этой жизни нет. А детальки, глядишь, паруются, друг друга поясняют, и уже надо забыть о крутых версиях — получается естественная бытовуха, как у Фрэнка Марлоу, прикрывшего ресторанного братца. Джим прав: наше дело — говно разгребать, а нам с подачи паршивца Кэрригана захотелось романтики. Надо же, какая машина раскручивается — Верховный суд, ФБР, полиция… А обороты холостые. Немедленно нужен Артур Патти — и дело с концом.
В аэропорту Стивена встретил тот самый Пол Майлс, что вел дело об убийстве Вейна. Уже лейтенант, лет пятидесяти, грузный с красным лицом и, видимо, окаменевшими за годы неприкосновенности черными угрями на висках. Он еле влез в зеленую спичечную коробку своего автомобиля, и Стивену пришлось совершить тот же акробатический этюд.
— Странные вы ребята, — сразу пошел Майлс в атаку. — Ну, убили здесь 20 лет назад какого-то панка. Так их каждый день пачками убивают. Чего вспомнили? Чтобы лейтенанта Майлса на жопу посадить? А вот не было на месте убийства никаких следов, и свидетелей не было… Вчера специально снова все дело просмотрел… И не ссорился он здесь ни с кем, ни с кем не общался, кроме дружка своего, который его хоронить повез.