Некого больше убивать
Шрифт:
Однажды вечером, когда Гарри был на просмотре одной своей кантри-группы, его вызвали к телефону.
— Гарри, приезжай немедленно! — услышал он плачущий голос Рэйчел. — С Майклом несчастье!
Оказалось, что респектабельная школа Майкла в благопристойной Санта-Ане переполнена кокаином. Оказалось, что их сын уже год, как его потребляет. И вот теперь случился перебор.
Майкл выжил, но состояние его было критическим. Когда Пельцы прибыли в госпиталь, он лежал под капельницей с кислородной маской, от него не отходили реаниматоры — чуть ли ни каждые четверть часа делали инъекции, переливали кровь.
— Все будет хорошо, — успокаивал врач, но предупреждал: —
Когда Майкла выписали из госпиталя, Рэйчел ушла с работы, чтобы всегда находиться рядом с ним в усадьбе. «В конце концов, — решила она, — у меня специальное образование, неужели я не смогу излечить собственного сына». Она, действительно, от него не отходила, старалась постоянно беседовать с ним, обсуждая жизнь, кино, книги, музыку. Она научила себя часами слушать любимых им «Спайдерс» и тоже их полюбила. Она стремилась стать ему другом, тем, который постарше и поопытнее, к чьим советам прислушиваются.
Но, видно, опыта ей не хватило, или опыт одного поколения далеко не всегда принимается следующим. А, скорее всего, все произошло потому, что невозможно удержать в пустой усадьбе 16-летнего парня, когда вокруг бушует жизнь, а в нем — гормоны. И еще, наверное, потому, что Майклу не хватало его порции грез. В общем, в один день он ушел, сбежал, растворился…
Всю полицию Лос-Анджелеса поставил Гарри на ноги, и целое сыскное агентство. Но тщетно. Невозможно было найти юношу среди сотен тысяч таких же, покидавших в те времена дома и семьи, бродяжничавших «детей цветов». Нужно было бы обшарить все города, все заброшенные дома, все пустыри и лесные поляны огромной страны. Полгода Гарри начинал и заканчивал день с бесчисленных телефонных звонков в полицию, к сыщикам, в христианские и еврейские службы поиска пропавших без вести. Много раз они с Рэйчел выезжали в разные города, разные госпитали и морги для опознания раненых, убитых… Полгода прожила Рэйчел в горе, надежде и отчаянии. И однажды, не выдержав, она сказала Гарри: «Сделай что-нибудь, или я покончу с собой». Сказала тихо, сказала бесцветным голосом. Гарри понял, что так оно и случится, если…
Тогда он поехал к Дино Гарручи.
Они давно не виделись. Со дня злополучного юбилея в Рено Гарри избегал встреч с ним. Дино сильно изменился: потолстел, от уголков губ потянулись к шее складки, глаза смотрели откровенно жестко. Гарри слышал, что с тех пор, как были убиты два очень влиятельных родственника Дино со стороны жены, мощь его пошатнулась. Но все равно это еще был глава одной из крупнейших мафиозных семей.
— Кого мы видим! — с деланным восторгом воскликнул Гарручи. — Сам мистер Пельц к нам пожаловал. Видно, так заигрался в Лас-Вегасе, что позабыл про старых друзей.
— У меня горе, — без предисловий заговорил Гарри.
— Знаю. Но не могу понять, почему вы тянули полгода? Это ваш единственный сын. Или есть что важнее?
— Я не тянул, я его везде искал. Бесполезно.
— Значит, не те люди искали. Искать должны те, кто естественен в среде длинноволосых. И сейчас я скажу кто, приятно вам это или нет. Искать его должны те, кто продает им наркотики… Итак, если вы это понимаете, я вас спрашиваю: вы пришли ко мне, чтобы я помог вам найти сына?
— Да, — сказал Гарри.
— Хорошо. Считайте, что двух недель нам хватит, чтобы проверить всех рыжих по США, — улыбнулся Дино.
«Крестный отец» сдержал слово. Не прошло и десяти дней, как к дому Пельцев подъехал «кадиллак», из которого вылез Майкл, в кедах на босу ногу,
На следующий день Гарри вновь поехал в Санта-Барбару.
— Знаю, — сказал Дино. — Его нашли в Ньюпорте. Сюда перебросили на самолете. Особо искать не потребовалось: мальчика из благополучной еврейской семьи все-таки можно отличить.
— Мы вам бесконечно благодарны, — заговорил Гарри. — Но, честно говоря, даже не представляю, как выразить нашу благодарность… Я понимаю, это стоило немалых затрат…
— Перестаньте о затратах, — оборвал его Дино. — Или вы хотите сесть сейчас доллары посчитать? Придет время — рассчитаетесь. Ведь вы с Марти работаете. Союз рыжих, — заключил Дино.
А с Майклом были нелады. Хотя из дома сбегать он больше не пытался. Он боялся, потому что нашедшие его предупредили: «Еще раз сбежишь — убьем». В том, что эти люди слово держат, Майкл не сомневался. Целыми днями в доме гремела музыка, чаще всего «Спайдерс», а Майкл валялся на своей кровати или слонялся из комнаты в комнату. С родителями он разговаривал односложно, прислугу вообще не замечал, газет и книг не читал.
Рэйчел считала, что это пройдет, важно только, чтобы мальчик избавился от стресса, понял, что лучше всего находиться среди людей, тебя любящих, что комфорт — не самое худшее из обретенного человечеством. А мальчик, избавившись от стресса, стал искать привычную среду и привычные удовольствия. И не так-то сложно найти все это в Голливуде, куда наудачу стекается со всей страны молодежь, освободившаяся от семейных уз и предрассудков. Майкл уходил из дома вечерами, порой не приходил ночевать, в его одежде Рэйчел стала находить доказательства, что он курит и марихуану, и крэк, а в своих шкатулках, напротив, — не находить золотые безделушки.
В конце концов Рэйчел поняла, что справиться с Майклом ей не по силам, и поехала с ним к доктору Плоткину.
Еще работая в его клинике, Рэйчел знала, что Мо излечивает от наркомании практически в 60 случаях из ста. Это был невероятный результат, а потому клинику осаждали страждущие со всего побережья. Для них доктор выстроил пансионат, где одновременно обитали 70 человек разных возрастов. В основном — молодежь, жертвы психоделической революции, а также люди творческих профессий — художники, актеры, музыканты. Но только те, кому это было по карману. А те, кто победнее, обходились также недешевыми, но все-таки более доступными психотерапевтическими сеансами и амбулаторными услугами.
Жившие в пансионате разделялись на группы. В зависимости от того, какое лечение в настоящее время преобладало — медикаментозное, психологическое, или уже психотерапевтическое, реабилитационное. Рэйчел, когда она еще работала в клинике доктора Плоткина, часто самой приходилось вести группы на последнем этапе лечения. В ее задачу входило обострить у пациентов мотивацию отказа от наркотиков и алкоголя.
«Мотивация — это единственная гарантия успешного излечения», — утверждал Плоткин, но пользоваться ею на начальных этапах избегал. «Когда человек к нам попадает, ему свойственен только один тип мотивации, я называю его ущербным, — человек мучительно переживает ущерб, нанесенный его болезнью ему самому и близким, — объяснял доктор. — То есть душе его опять требуется анестезия — хорошо, если те же наркотики, а, может статься, и самоубийство. Мотивация должна быть только конструктивной, когда человек радуется перспективам, открывшимся потому, что он «завязал», — будущей карьере, новым картинам, ролям, приобретению дома…»