Некрасивая
Шрифт:
— Что же ты скажешь, что это было привидение, что ли! — громко на весь стол прозвучал недоверчиво голос Незабудки.
— Ах, почем я знаю, что это было, душки, — уже с полным отчаянием в тоне проговорила Маша, — я видела только как «она» стояла спиной ко мне и пыталась вскарабкаться на окно. А что было потом я не знаю. Я залезла под подушку головой, накрылась одеялом и лежала тихо, тихо, не двигаясь и не дыша, до тех пор, пока не уснула. И уж не помню что было после.
— Храбрая девица! Нечего сказать! — засмеялась во все горло Аннибал.
— Ну да, а ты бы не струсила,
— Конечно, нет! Я вступила бы с ней в борьбу как Самсон со львицей! — продолжала смеяться Аннибал, сверкая зубами и глазами.
— Душка ты дура, ей Богу! С привидением нельзя драться, оно бестелесно! — авторитетно проговорила Грибова, с аппетитом принимаясь за чай с булкой.
— А я уверена, mesdam’очки, что это было не привидение, а madame Роже или Лидия Павловна, делавшие ночной обход.
— Ну уж это совсем глупо с твоей стороны Гриб. Зачем нашей командирше или Лидии прекрасной лезть на окошко. Да еще ночью, — что она акробатка что ли?
— И совсем не акробатка. Не острите, Петрова, обиделась Грибова, а просто штору спускала. Вот и все.
— Ну уж и «проза» же ты, Лялька, штора и ночное видение, что может быть общего! — засуетилась рыженькая Наташа и, сделав минутную паузу, подхватила с жаром:
— Нет, mesdam’очки, я предлагаю узнать, что это было. Тем более что и Аннибал как-то ночью видела белую фигуру, скользившую по коридору. Ведь ты видела ее Африканка, неправда ли, да?
— Как Бог свят видела, душка! — ответила как отрубила Аннибал, мгновенно делаясь серьезной.
— Ну вот видите! Видите! — еще более заволновалась торжествующая Наташа, — значит двое видали и Африканка и Петрушок. Стало быть и мы все должны увидеть. Предлагаю караулить всю сегодняшнюю ночь привидение mesdames! — неожиданно предложила она.
— Отлично! Превосходно! Прекрасно! Будем караулить всю ночь! — подхватили возбужденные голоса.
Одна только Фея, по-прежнему оставаясь спокойной, проговорила серьезно:
— Не дело это, mesdames. Узнают «синявки» не поблагодарят. Шуметь и шалить станете весь институт перебудите. И готов скандал.
— Ну уж это ах, оставьте Диночка — душка! Я беру начальство над толпой! — неожиданно объявила Аннибал, подскакивая на одном месте как резиновый мячик.
— Ты? Ха, ха, ха, ха!
— Да я? Что вы думаете, что я не умею быть серьезной? — обидчиво произнесла Африканка, делая такую потешную физиономию, что весь стол покатился со смеху.
— Итак mesdam’очки, решено! Не спать всю ночь и караулить: что за привидение повадилось гулять по ночам по нашему дортуару и коридору, — предложила Незабудка, все время молчавшая до сих пор.
— Решено, решено. Не спать и караулить! — подхватили девочки хором.
Едва лишь успели заглохнуть их голоса, как дрогнул звонок, призывающий к молитве и весь институт, как один человек поднялся со своих мест. После ужина выстроились по обыкновению в пары и пошли в дортуар. Здесь, девочки спешно раздевшись, причесавшись и умывшись на ночь разбились на группы, разместившись по кроватям, собираясь как следует обсудить интересовавший их вопрос. Я же и Мурка улеглись в наши постели и поставив в наш промежуток то есть пространство между кровати, положили на него подушку и опираясь на нее локтями стали беседовать шепотом о всем пережитом за сегодняшний день.
Говорили и о Кукле и ее «измене». Валентина, против обыкновения кроткая и спокойная, теперь сердилась и негодовала:
— Гадкая Алька, дрянная! — хорохорилась она, — на кого променяла тебя! На хитрую Звереву, на дрянную Аннибал! Нечего сказать, хорош выбор! Непременно скажу завтра маме на приеме, чтобы она вразумила девочку. Не может понять, кто ей искренний друг, и кто ее ласкает и лелеит, из мести и зависти к тебе. Дурочка она!
— Она еще маленькая, Мурка! — попробовала заступиться за девочку я, — подумай только. Ей восемь лет. Что она может еще понять и усвоить.
— Нет, нет, не оправдывай мою сестру Лиза! Она глупая, ветреная девочка и ее следует хорошенько пожурить. — И Мурка еще долго бы распространялась на эту тему, если бы неожиданно перед нами не предстала высокая фигура Лидии Павловны, успевшей сменить свое синее форменное платье на широкий домашний пеньюар.
— Милая Гродская, Вы получили письмо от вашей бабушки и большую сумму денег! — проговорила она, протягивая мне конверт.
Я смущенно протянула руку за письмом, вскрыла его и тотчас же принялась читать:
«Милая Ло, — писала бабушка по-французски, — через месяц наступают рождественские праздники и я хочу чтобы вы их провели, как можно более, приятно.
Поэтому, посылаю вам деньги на имя вашей уважаемой наставницы. Распоряжайтесь ими по вашему усмотрению. Я знаю, что вы вполне благоразумная молодая особа и не будете тратить такой большой суммы по пустякам. Спешу также разрешить вам провести эти рождественские каникулы у кого-либо из подруг, если они вашего круга, разумеется и пригласят вас к себе. Надеюсь, что ваш выбор будет достоин моей благоразумной внучки. Что же касается нас с Зи, то мы устроились прекрасно. Ницца в эту пору великолепна!»
Тут шли подробнейшие описания южной природы и времяпрепровождения самой бабушки и ее компаньонки.
Буквы, строки, знаки препинания все это завертелось в моих глазах. Если бы только предчувствовала графиня как больно оцарапает меня ее фраза о том, что я могу по собственному выбору провести рождество у кого-либо из подруг…
Подруг! Да разве они у меня есть, подруги? Одна только Мура, этот искренний и добрый товарищ еще может считаться, пока что, моим другом, но и сама Мура и Кукла не едут на Рождественские праздники, так как этого не позволяют скромные средства их матери. У девочек даже нет теплого платья, чтобы выйти на улицу. Стало быть, Мура не может мне дать того, чем не пользуется сама. И так, значит я обречена на тоскливое двухнедельное праздничное сидение в сырых институтских стенах! Правда и Мурка и Кукла будут со мной, но Кукла уже не принадлежит мне, Аннибал с Незабудкой успели так пленить девочку своими вновь вымышленными шалостями и играми, что Алька точно очарованная ходит по их стопам…