Шрифт:
Дэн Абнетт
Некрополь
Призраки Гаунта – 3
Дэн Абнетт
НЕКРОПОЛЬ
Сорок первое тысячелетие.
Уже более ста веков Император недвижим на Золотом Троне Терры. Он – Повелитель Человечества и властелин мириадов планет, завоеванных могуществом Его неисчислимых армий. Он – полутруп, неуловимую искру
Даже в своем нынешнем состоянии Император продолжает миссию, для которой появился на свет. Могучие боевые флоты пересекают кишащий демонами варп, единственный путь между далекими звездами, и путь этот освещен Астрономиконом, зримым проявлением духовной воли Императора. Огромные армии сражаются во имя Его на бесчисленных мирах. Величайшие среди его солдат – Адептус Астартес, космические десантники, генетически улучшенные супервоины.
У них много товарищей по оружию: Имперская Гвардия и бесчисленные Силы планетарной обороны, вечно бдительная Инквизиция и техножрецы Адептус Механикус. Но, несмотря на все старания, их сил едва хватает, чтобы сдерживать извечную угрозу со стороны ксеносов, еретиков, мутантов. И много более опасных врагов.
Быть человеком в такое время – значит быть одним из миллиардов. Это значит жить при самом жестоком и кровавом режиме, который только можно представить.
Забудьте о достижениях науки и технологии, ибо многое забыто и никогда не будет открыто заново.
Забудьте о перспективах, обещанных прогрессом, о взаимопонимании, ибо во мраке будущего есть только война. Нет мира среди звезд, лишь вечная бойня и кровопролитие да смех жаждущих богов.
Одержав победы на Монтаксе и Ламиции, магистр войны Макарот спешно двинул свои силы вдоль дальнего фронта группы миров Саббаты и вторгся в их границы, чтобы нанести удар по печально известным вражеским мирам-крепостям в системе Кабала. Успешный захват системы Кабала был ключевой задачей для Имперского крестового похода за освобождение всей группы миров Саббаты. Чтобы справиться с такой грандиозной задачей, военмейстер отправил в атаку линейные корабли из флота Сегментум Пацификус, сам же готовился к наземному наступлению, собирая и перестраивая бесчисленные войска из резервов Имперской Гвардии.
«Тысячи громадных транспортов миллионами перевозили имперских гвардейцев, и все же боевым частям понадобилось почти восемь месяцев на то, чтобы собраться на Солипсисе. По пути пришлось часто задерживаться, отбивая случайные нападения. Прагарские полки на шесть недель были задержаны остатками легиона Хаоса на Номинаксе, а транспорты „Самофракия“ и „Сарпой“ целых три месяца пережидали на Антиохе-148 бушующий варп-шторм. И все же для любого, изучающего военную историю Империума, особый интерес представляют события, развернувшиеся в индустриальном мире-улье Вергхаст…»
Из истории Поздних Имперских крестовых походов.
Глава первая
ВОССТАНИЕ ЗОЙКИ
Разницу между торговлей и войной находят лишь те, кто не смыслит ни в том ни в другом.
Из инаугурационной речи Иеронимо Сондара, Дом Сондар
Сирены взвыли, хотя до смены оставался целый час, если не больше.
Жители города-улья замерли как один. Люди отрывались от работы, миллионы глаз сверялись с часами, широко распахивались в изумлении. Смолкли разговоры, хотя кто-то пытался шутить, чтобы скрыть напряжение. Дети заплакали. Часовые с Куртины засыпали командные станции Главного хребта вокс-запросами с требованиями подтверждения и уточнения. Смотрители и управляющие на фабриках и заводах пытались вернуть подчиненных к работе, это у них не очень получалось. Проверка, не иначе? Или ошибка. Еще мгновение – и сирены снова умолкнут.
Но сирены не затихали.
Где-то через минуту разразились воем и сигналы оповещения в центральном районе. Вскоре к вою присоединились гудки фабрик по всему нижнему улью, в доках и трущобах за рекой. Зазвучали даже огромные церемониальные горны на вершине Базилики Экклезиархии.
Улей Вервун кричал на все голоса.
Повсюду вращались мигалки, внешние жалюзи автоматически закрывались, блокируя окна. Информационные экраны потухли, стерев мерцающие линии прогнозов погоды, температуры, курса валют, сводок новостей и текущих показателей производства. Через несколько секунд по всем экранам побежала одна строчка: «Пожалуйста, сохраняйте спокойствие».
В залитых огнями залах Первой Вервунской литейной, в основном районе обработки руды, к западу от Террикона, – конвейеры, груженные необработанными камнями, прогрохотали к отвалу, и сработала аварийная остановка. Над хранилищем главной плавильни начальник производства Эган Сорик встал из-за заваленного бумагами стола и прошел к витражному окну кабинета. Он смотрел на огромный замерший цех, не веря собственным глазам, затем натянул рабочую куртку и вышел на мостки, вглядываясь в тысячи толпящихся внизу рабочих. Ворр, его помощник, заторопился следом, и звон его тяжелых металлических башмаков о решетки мостков влился в общую какофонию гудков и сирен.
– В чем дело, шеф? – выдохнул он, подходя к Сорику и вытаскивая трубки респиратора изо рта.
Сорик покачал головой.
– В пятнадцати тысячах кубов потерянной продукции, вот в чем гребаное дело! И это только начало!
– Что вы думаете? Неисправность?
– По всему улью сразу? Включи мозги! Неисправность?
– Ну а что тогда?
Сорик помолчал, задумавшись. Приходящие на ум объяснения ему не нравились.
– Молю Императора, только бы не…
– Что, шеф?
– Зойка… Зойка снова идет войной.
– Что?
Сорик презрительно оглянулся на своего помощника и потер лоснящийся лысый лоб расшитой золотом манжетой.
– Ты новости вообще читаешь?
– Только прогноз погоды и результаты матчей, – пожал плечами Ворр.
– Ты идиот, – заключил Сорик. «И слишком молодой, не помнишь», – подумал он. Проклятье, да он сам был юнцом, но отец его отца рассказывал ему о Торговой войне. Значит, то, что было девяносто лет назад, – не случайность? Неужели опять? Но новостные пикты пестрели этим последние несколько месяцев: Зойка молчит, Зойка сворачивает торговлю, Зойка возводит бастионы и размещает войска вдоль северных стен.
Такой тревоги не поднимали со времен Торговой войны. Это факт.
– Будем надеяться, что ты прав, Ворр, – сказал он. – Давай надеяться, что это хренова неисправность.
В Коммерции, главном торговом районе, к северу от Главного хребта, в тени Колонны Щита глава гильдии Ворлина Эмчандасте пытался успокоить покупателей, но сирены заглушали его. Свита уходила, уводя караваны слуг и носильщиков, делая гневные звонки по вокс-связи и – ничего не оставляя: ни подписанных контрактов, ни многообещающих записок, ни тем более денег.