Некрополь
Шрифт:
А то, что было, – это разгромленный улей, отошедший от края, за которым – погибель, только к одиннадцати часам. Он не побеждал, но уже и не проигрывал. На востоке – он выпроваживал неприятеля. На юге и на западе – мертвой хваткой удерживал на месте. Еще оставалась надежда победить и разгромить Наследника Асфоделя и зойканских фанатиков.
Баптистерий деловито жужжал, и Гаунт побрел в боковую капеллу, где стратеги организовали ему гололитическую схему. Даур руководил работой штаба. «Достойный парень, – подумалось Гаунту, – отважно движущийся к тому, чтобы оставить свой след
«А можно ли так же сказать обо мне?» – подумал он.
Боковая капелла – ризница, удивительно спокойная, мягко освещенная, особенно на фоне апокалипсиса, разворачивающегося за стенами Хребта, – словно бы обрадовалась ему. Он едва держался на ногах от усталости. Он провел целый день за столом с инфопланшетом в одной руке и рожком вокса в другой, однако это было величайшее и самое изматывающее сражение, в каком ему доводилось участвовать за всю его карьеру. Это было командование, настоящее безраздельное командование, развращающее абсолютной полнотой власти. Он вытащил из ножен недавно дарованный энергомеч и прислонил его к краю позолоченного алтаря, чтобы сесть. Сверху на него мрачно взирала огромная статуя Императора. В воздухе тихо звучала непрерывная песнь Экклезиархии.
Он не отдал почестей Императору. Слишком устал. Он уселся на скамью в крошечной капелле, снял фуражку и уткнулся лицом в руки.
Гаунт думал об Октаре, Дерции, Слайдо и отце, людях, которые вылепили его жизнь и привели его сюда, каждый по-своему вооружив его навыками, которые он сейчас использовал. Он тосковал по ним, по их уверенности и силе. Октар учил его, и Гаунт был рядом с ним, когда великий генерал-комиссар погиб, отравленный орочьим ядом на Гилате Дециме, лет двадцать назад. Слайдо, непревзойденный магистр войны – у его смертного ложа Гаунт тоже присутствовал, на Бальгауте, после величайшей из его побед. Отец Гаунта погиб вдали от него, когда Ибрам был еще ребенком. И Дерций – скверный старик Дядюшка Дерций; его Гаунт убил.
Но каждый из них по-своему создал его. Октар научил руководить и поддерживать дисциплину; Дерций – безжалостности и уверенности; Слайдо – доблести и самоотдаче. А отец? То, что вобрал он от отца, было сложнее всего понять. То, что оставляет отец ребенку, – это всегда самые необъяснимые качества.
– Милорд командующий?
Гаунт оторвался от размышлений. Мерити Часс, облаченная в безыскусный черный траурный наряд, стояла перед ним в дверях ризницы. Она держала что-то в руках.
Гаунт поднялся.
– Леди Часс?
– Мне нужно с вами поговорить, – начала она. – О моем отце.
Глава шестнадцатая
НАСЛЕДИЕ
Я страшусь, но с сожалением предвижу, что когда-нибудь наш любимый улей завоюют или приберут к рукам недостойные и неразумные властители. Вот почему это крайнее средство я доверяю тебе. Используй его с умом.
Иеронимо Сондар лорду Чассу
– Он хранится в моей семье со времен Торговой войны, – пояснила она надтреснутым усталым голосом.
Гаунт взял из ее рук амулет и почувствовал, что тот мурлычет и тихонько шепчет что-то в его руках.
– Его сделал Сондар?
– Это были его меры предосторожности на будущее. Это… в каком-то смысле… измена.
– Поясните еще раз. Не вижу, причем здесь измена.
Мерити Часс раздраженно посмотрела в глаза усталому Гаунту.
– Улей Вервун управляется демократически. Верховный правитель избирается благородными домами. В священных актах конституции написано, что абсолютную власть недопустимо передавать одному человеку, которого не могла бы сместить Легислатура, если в этом возникнет необходимость.
– И тем не менее улей пострадал от одного человека: Сальвадора.
– Это именно то зло, которого опасался Иеронимо, командующий. Мой отец рассказывал, что после Торговой войны великий Иеронимо хотел гарантировать безопасность улья в будущем. Более всего он боялся потерять контроль над властью. Боялся того, что захватчик или недостойный правитель приберет власть в улье к рукам и не будет никого, кто сможет его свергнуть. Какой же узурпатор или тиран станет соблюдать механизмы конституции и закона?
Гаунт начал понимать глубокую политическую дилемму, из-за которой придумали устройство, покоящееся сейчас у него на ладони.
– И это и был его аварийный выход: чрезвычайные меры, диктатура, которая будет единственным спасением, если демократия окажется попрана?
– И теперь вы понимаете, почему его необходимо было держать в секрете. Иеронимо знал, что, создавая это устройство, он подставлялся под обвинения в тирании и диктатуре.
Она указала на амулет.
– Он создал его и доверил дому Часс, который счел самым гуманным и благоразумным из благородных домов. Амулет не может принадлежать верховному лорду. Это мера предосторожности против тоталитарного правления.
– А если бы дом Часс стал верховным домом?
– Мы должны были бы доверить его другому дому, чтобы гарантировать, что сами не злоупотребим властью.
– А вы отдаете его мне?
– Сейчас вы – надежда улья Вервун, Гаунт. Как вы думаете, почему мой отец так старался понять, что вы за человек? Он должен был убедиться, что столь могущественный предмет не попадет в руки того, кто осквернит его предназначение. Он знал, что вы по своей природе не тиран, и сейчас это вижу и я. Вы солдат, отважный и преданный, не мечтающий ни о чем, кроме спасения улья.
– Ваш отец погиб героем, Мерити Часс.
– Я рада слышать это. Почтите же его память и бремя, лежащее на его доме, Ибрам Гаунт. Не подведите его.
Гаунт изучал амулет. Это был уничтожитель системы и, судя по словам девушки, самый мощный и устрашающий из таких приборов. Во времена Иеронимо дом Сондар специализировался на системах кодификаторов и разумных когитаторов, поддерживал долгие торговые отношения и даже проводил совместные исследовательские проекты с техножрецами Адептус Механикус. Амулет был шедевром: в случае если кто-либо возьмет под личный контроль технологии улья Вервун, активация аннулирует командование и контроль систем, сотрет все данные и действующие программы, выведет из строя все до единого кодификаторы и когитаторы. Он приведет в негодность всю технику на Вервуне и позволит своему носителю очистить улей от предполагаемых захватчиков, обезоружив их.