Некто Рвинский
Шрифт:
– Наверное, при полной ясности останутся одни инстинкты, – пробормотал я, потянувшись за початком.
– Такое бывает, – тоном опытного наставника сказал Виктор, – когда ум сильно поглощён ясностью и воспринимает, только сигналы организма для удовлетворения элементарных потребностей. Через это многие проходят, а потом, происходит ассимиляция, и ум может вернуться к своей прежней деятельности. Но смотреть на всё, ему, теперь придётся сквозь призму адаптированной ясности.
– И что же я увижу?
– Кукурузу, конечно.
– И всё?!
– А что
– Выходит, полная ясность может подкрасться незаметно, – утвердительно сказал я, проследив взглядом траекторию падения бывшего початка.
– Она всегда приходит неожиданно, – философски вздохнул Виктор, – когда её совсем не ждёшь. И от неё ни спрятаться, ни скрыться.
Единственное, что остаётся – это достойно встретить и мужественно прожить с ней всю оставшуюся жизнь.
Некоторое время, я задумчиво созерцал кукурузные заросли, пребывая в спокойном и умиротворённом состоянии.
– Помню, в детстве мы кидались подушками и, вдруг, самая большая из них попала мне по голове, – засмеялся я, представив себе эту картину. – Это было довольно странное ощущение способности более остро и словно слегка отстранённо воспринимать окружающую обстановку.
– Сравнение, конечно, не корректное, – усмехнулся Виктор, – но, что-то общее есть. Впрочем, ясность могла приблизиться, и вы это почувствовали.
Нахмурившись, я сосредоточенно пытался вспомнить то время.
– Жизнь непредсказуема, Андрей Георгиевич. Ясность всегда рядом с нами и может прийти в любой момент, среди самых разных ситуаций и обстоятельств.
Воспоминания мелькали в голове обрывками разноцветных картинок детства, но всё было довольно хаотично. Постепенно, я погружался всё глубже, а голос Виктора становился слышен всё тише.
– Вот так! – на плечо с размаху опустилась сильная рука, вырвав меня из забытья.
Виктор проникновенно смотрел мне в глаза, словно пытаясь пронзить их насквозь. Подобно волнорезу, ум мужественно сражался с волнами ясности, не давая им окончательно захлестнуть себя.
В этот момент, я неожиданно вспомнил о кукурузе. Жизнь – это причудливый коктейль из разнообразных желаний биологической и социальной природы, которые, во многом, определяют наши поступки. И когда туда пытаются влить тонкой струйкой неизвестный, на первый взгляд, ингредиент, то результат может быть непредсказуем.
Одним он придётся по вкусу, а другие, только недовольно поморщатся, едва попробовав. Однако, если мы не принимаем, но и не отвергаем одновременно, то, что остаётся в итоге?
– Кукуруза, – равнодушно подумал я, прислушиваясь
Сорвав початок, я методично принялся за работу.
– Знакомые звуки, – Виктор тоже обратил внимание на пронзительные вопли. – Судя по тембру голоса, это хозяин участка.
– Помогите! Ну, где же вы, бездельники?
– Пойдёмте, Андрей Георгиевич, – Виктор направился в сторону продолжавшихся криков, – а то он и сюда придти может.
Однако, как оказалось, в этом он ошибался. Мужчина просто не мог попасть к нам. Он вообще был не способен сделать хоть один шаг, по причине полного отсутствия такой возможности.
Я не верил своим глазам. Хозяин крепко привязал себя к дереву собственным гамаком.
– Где вы шляетесь? – завопил он, едва увидев нас. – Я уже полчаса глотку надрываю и всё без толку.
– Любое действие, уважаемый, – глубокомысленно заметил Виктор, – может привести к результату, а может, и нет. Так, что ваш скорбный труд не пропал зря.
Замолчав, мужчина подозрительно смотрел на него, пока мы с усилием развязывали хорошо скрученный гамак. Хозяин сначала не смог оторваться от любимого дерева и лишь мрачно вспоминал неизвестных людей, весьма нелицеприятно отзываясь о них. Наконец, основной поток любезностей иссяк.
– Сволочи! – напоследок устало выдохнул он, пытаясь шевелить конечностями. – Сказали, что расслабляться стоя гораздо полезнее для здоровья. Мол, когда лежишь, то кровь приливает к голове, и мозги не отдыхают, как следует. А чтобы я не упал, если, вдруг, случайно засну, меня необходимо привязать к дереву.
Мужчина зло сплюнул и ударом ноги подбросил гамак в воздух.
– Интересное замечание, – улыбнулся Виктор.
– А Фёдор всё равно будет лежать! – мужчина бережно поймал на лету падающий свёрток. – Умней мне уже не стать, сколько не отдыхай.
– Возможно, – серьёзно заметил Виктор. – Вам видней.
– Разумеется! – согласно кивнул тот. – Ну, а вы чего стоите? Идите, работайте.
– Скоро ли обед? – деликатно интересуюсь я.
– Будет, будет вам обед, – пробурчал мужчина, отвернувшись.
Мы переглянулись и неторопливо направились обратно на плантацию.
– Насколько же богата природа на разнообразные формы и типы жизни, – Виктор принялся спокойно запасаться кукурузой. – Похоже, вероятность обеда уменьшается прямо пропорционально выполненной работе.
– Можно сказать, она практически стремится к нулю, – киваю я.
Джокер на лице Виктора снова ярко проявил себя.
– Вот, только желудок с этим не согласится, да и разум, едва ли одобрит.
Виктор с любопытством наблюдал мою жующую физиономию с отсутствующим взглядом. Я стоял и с трудом переваривал информацию вместе с кукурузой. Это был процесс два в одном – разум и желудок, объединённые общей целью. Задача непростая, но выполнимая.