Нелегал
Шрифт:
Потом появилось семейство Ершовых. Виктор Николаевич и его внучка. Именно в тот момент Беляев вдруг почувствовал желание узнать больше о биографии настоящего Максима. После разговора с дедом Александры Сергеевны особенно. Кое-что нашёл в архиве, кое-что выяснил у людей, которые воевали рядом с его условным отцом. Даже съездил в деревню, где раньше жили эти люди. Зачем? Он сам не мог ответить на этот вопрос. Просто вот так захотелось.
Годы шли, американские хозяева Беляева не трогали. Он постепенно начал отдаляться от Максимилиана. Забывал
И если бы не Комарова, Беляев, уверен, довел бы свой план до конца. Правда, при таком раскладе, я, скорее всего, имел бы уже могилку с красивым памятником и фотографией, выбитой на черном мраморе. Думаю, Жанночка постаралась бы увековечить образ любимого.
Короче, умер бы я безвозвратно, а не скакал бы по чужим, посторонним людям в чужом постороннем времени. Меня в любом случае нехило так подставили. Поэтому с одной стороны, Комарова основательно напортачила, а с другой стороны, мне вроде как помогла.
Ну, вот пусть помогает и дальше. Сначала –она мне. Потом — я ей. Осталось дождаться какой-то реакции от Александры Сергеевны на мой рассказ.
Дождался. Реакции. Но совсем не той.
Комарова вдруг закрыла лицо руками и заплакала. Ну… наверное, заплакала. Я не особо силен в женских эмоциях. Они меня всегда раздражали. Особенно слезы. Считаю их способом манипуляции.
Просто ее плечи вздрагивали, а из под ладоней доносились характерные звуки, похожие на всхлипывания.
— Эй, ты чего? — Я от неожиданности забыл про наше демонстративное «выканье». — Саш…Конечно, новость не мед, но зачем плакать-то? Все живы… По крайней мере, пока.
Я сполз с кресла и подобрался ближе к Комаровой.
Она меня не слышала, продолжала рыдать, пряча лицо.
— Да хватит. Ну! Это мне надо плакать, а никак не тебе. У меня безвыходная ситуация получается.
Я осторожно взял запястья Комаровой и потянул ее руки вниз. И охренел.
Она смеялась! Реально. Просто ржала, как молодая резвая лошадь. То, что я принял за всхлипывания, на самом деле было хохотом, но каким-то запойным. Как приступ неконтролируемого веселья. Александра Сергеевна и правда всхлипывала, хрюкала, попискивала и еще производила кучу всяких звуков, однако исключительно потому, что ее колбасило от смеха.
Комарова, после того, как я увидел ее угорающее лицо, поняла, что можно не скрывать эмоций, и начала смеяться в голос.
Я сидел перед ней на корточках, сильно самому себе напотная идиота.
— Слушайте, а что веселого, не пойму? — Если в первую минуту обалдел от неожиданности, то во вторую взбесился. Какого хрена?
— Подождите…– Комарова помахала рукой перед моим лицом. Она с трудом могла говорить, потому что буквально заходилась от смеха. — Секунду. (Ржач) Сейчас. (Ржач)
Я поднялся на ноги, отошел в сторону. Потом взял графин
Она в одну секунду пришла в себя. Моментально. Улыбку смыло с лица водой. А смех будто застрял где-то в горле.
— Вы совсем, что ли? — Александра Сергеевна вскочила с кресла, расставив руки. С ее волос стекала вода, с ее платья стекала вода. Со всей Комаровой стекала вода. Какое же это замечательное зрелище…
— А Вы? — Спокойно поинтересовался я. — Возникло ощущение, будто у Вас истерика. Решил, ждать можно долго, пока придете в себя. А тут — быстро все закончилось. Видите, больше не смеётесь. Можно говорить серьезно. Знаете, почему? Потому что все, блин, очень серьёзно!
— Черт… — Комарова потрясла руками, потом провела ладонями по лицу. — Сумасшедший дом, какой-то. Да, истерика. А Вы как повели бы себя на моем месте? Дайте, что ли, рубашку переодеться. Платье повешу на стул. Хоть немного высохнет. Не могу в таком виде идти домой.
Я подошёл к шкафу, открыл двери, схватил первую попавшуюся вещь и протянул ее Комаровой.
— Держите. Это — футболка. Она длинная. Да и Ваш рост значительно ниже моего. Пойдет.
Вообще, конечно, дело было не только в том, что я пытался успокоить истеричное состояние этой особы. Еще, она меня разозлила. Реально. Задолбала своими закидонами. Тут, блин, вопрос серьёзный. Можно сказать, касается жизни и смерти. А Комарова веселится. Да и потом, приятно было вылить воду ей на голову. Мелочь, но на душе стало хорошо. Не все же время только этой дамочке трепать мне нервы.
Александра Сергеевна взяла футболку, подошла к кровати, собираясь переодеться. Она уже потянула подол платья вверх когда сообразила, что я стою за ее спиной.
— Отвернитесь. — Бросила она через плечо.
— О, Господи…больно надо. Что я там не видел…
— Отвернитесь, говорю!
— Да на здоровье!
Я повернулся задом к Комаровой. Умрешь. Ты погляди, какая самоуверенность. Делать больше нечего. Мёдом не корми, дай поразглядывать обнажёнку в исполнении Александры Сергеевны. Минуты две слушал, как она шуршит тканью мокрого платья. Еще пару минут было тихо. Потом последовало королевское разрешение: «Можно»
Развернулся и посмотрел на Комарову. Она натянула футболку, платье повесила на один из стульев, а сама забралась в кресло, поджав под себя ноги. Типа, чтоб я не любовался ее обнажёнными конечностями. Ну-ну…
— Итак…теперь можно объяснить Вашу реакцию? — Я оперся плечом о стену. Решил, побуду на расстоянии.
— Можно. — Она кивнула, — Просто это…какой-то водевиль с плохим сюжетом. Вот, что скажу. Спустя семь лет, в ситуации, когда решила пойти на сотрудничество с Комитетом, попробовать разрешить ситуацию, которая тянется слишком долго, я вдруг выясняю, что вы — нелегальный агент…ЦРУ, так понимаю?