Немец
Шрифт:
— Почти никаких, — ответил Ральф.
Они попрощались с Михаилом и двинулись к выходу, не обратив внимания на пожилого господина, который внимательно рассматривал расположенные поблизости знаменитые монастырские цветочные клумбы.
Когда Ральф и Антон прошли мимо, он проводил их пристальным взглядом, пока они не скрылись за воротами.
Приятели сели в машину, и Антон поинтересовался:
— И почему ты сказал Михаилу, что у тебя «почти» нет доказательств? У тебя действительно что-то есть?
— Нет, конечно, я бы с тобой поделился. Но, с точки
— Уверен? А я думаю, зря мы ему вообще открылись. Этот Михаил какой-то неискренний.
Глава двенадцатая
Засыпая в своем номере в мюнхенском отеле «Кемпински» через несколько месяцев после тех событий, Антон еще раз поразился тому, насколько быстро они с Ральфом стали хорошими приятелями, вернее даже, друзьями. Возможно, их объединяло общее дело, оказавшееся далеко не простым и частным, как представлялось им в тот день, когда они гуляли по Донскому монастырю с Михаилом.
Утренний свет, заструившийся сквозь стеклянный купол, под которым располагались окна номера Антона, разбудил его около девяти часов утра.
Завтракая, Антон уже два раза поговорил с Ральфом по телефону. Тот застрял в непредвиденной пробке на подъезде к аэропорту. Они договорились, что встретятся прямо здесь, в гостинице.
На четвертом этаже «Кемпински» есть клубное кафе для «executives», а, если по-русски, для топ-менеджеров европейских компаний, находящихся в Мюнхене по делам или проездом. Конечно, снять номер на привилегированном этаже может любой — не будут же у вас требовать выписку из трудовой книжки при регистрации? Оттого-то здесь реально столкнуться как с вице-президентом фирмы, производящей, например, чипсы, так и с депутатом нашей Думы, или какой-нибудь парочкой, выбравшей отель в качестве промежуточной точки в романтическом путешествии.
Ральф приехал с опозданием на полчаса. Приятели тепло поздоровались.
— Давай, мой друг, угощайся, — Антон кивнул на полочки, заставленные всевозможными «утренними» закусками.
Аншлага в кафе явно не наблюдалось, что не мешало имевшим несколько печальный вид служащим зорко следить за тем, чтобы разнообразный ассортимент закусок и вина не иссякал. Все это, разумеется, было вроде как бесплатно, однако номер на четвертом этаже стоил дороже, чем стандартные комнаты в других частях комплекса.
— Спасибо, Антон, я ограничусь кофе. Хорошее место, очень уютное. Кстати, об уюте: поскольку ты привез из Москвы чудесную погоду, мы сегодня с тобой посидим на летней веранде «Хофброй»!
— Это мне по душе. «Хофброй» мне очень нравится. Но там, наверное, сейчас не протолкнуться… Можно и в «Августинер», пиво там замечательное. Опять же, шмальц лучший в городе именно в «Августинере». Если я ничего не путаю, конечно.
— Сказать тебе честно? Я там ни разу не был. Насчет того, что народу много… Верно, ведь сейчас время Октоберфест. Но абсолютное большинство сегодня отправится на «лужок». Пробьемся
— Признаюсь — хочется. Кофе пока не в радость. Я вчера в «Шереметьево» пол-литра «гранте» выпил, так как приехал часа за три до вылета, и надо было время убивать. Потом еще тут, вечером, весь бар ликвидировал по случаю… В общем, серьезно поработал над собой, почти как ты в мае, в «Ист-Весте».
— Ты об этом даже не вспоминай. Я был свиньей.
Они посмеялись немного, вспоминая тот вечер, милицейский «уазик» у монастыря и ресторан «Тапа де комида» на Трубной улице.
Настало время собираться. Антон оставил Ральфа в кафе, а сам отправился в номер за вещами. Но вскоре вернулся озадаченный.
— В чем дело? — забеспокоился Ральф. — Тебя что-то расстроило?
— Да вот… — Антон поставил у столика свой вместительный коричневый портфель и начал проверять его многочисленные отделения. — Пропала записная книжка. Я утром тебе звонил и точно знаю, что оставил ее на столе. Хотя, конечно, бывает, что отключаются какие-то участки памяти, но…
— Поищи как следует. Может она не в портфеле, а в чемодане?
— Ума не приложу, куда она делась?
— Найдешь. В этой гостинице не воруют. Да и кому нужна обычная телефонная книжка?
— Все правильно, но ее нет нигде. Я всю комнату обыскал, даже в ванной смотрел. Да что там, в ванной, в мини-баре проверил! Но я точно помню, она лежала на столе, когда я тебе звонил, потому что только там записан твой номер. Ладно, сейчас пойду, посмотрю еще раз. Если книжка не найдется, то либо я сошел с ума на почве пьянства, либо у меня в номере был посторонний.
Через полчаса Антон выписался из отеля. В прозрачном лифте, где с помощью фотографий Собора Василия Блаженного, сделанных с близкого расстояния, рекламировался сетевой партнер — «Балчуг Кемпински» в Москве, друзья спустились вниз и прошли коридором к парковке.
«Пятерка» Ральфа неслась по автобану в направлении Мюнхена. Покосившись на спидометр, Антон спросил:
— А что, правда, у вас нет ограничения скорости?
— Есть, конечно. Смотри, вон, впереди.
Ральф показал на табло, висящее над дорогой. Оно было похоже на те, что установлены на МКАД, только ярче. На табло светилась цифра «120».
— Нарушаешь, значит?
— Все нарушают. Мы же в потоке идем.
— Странно, а я думал, немцы — очень дисциплинированный, законопослушный народ, живущий исключительно по правилам…
— То есть, прямолинейный такой народ, тупой, да?
— Да ладно, я серьезно. У тебя 200 километров в час на спидометре! Ты не подумай, мне нравится. Круто. Тем более, для твоего «БМВ» — это всего лишь разминка. Но если полиция?
— Полиция не любит, когда так. Если несколько раз попадешься, отнимут лицензию.
— Ясно. Выходит, немцы — народ нормальный. Я тебя понял.
Ральф рассмеялся.
— На самом деле надо знать меру во всем. По городу я не стану лететь с огромной скоростью, потому что там люди могут дорогу переходить.