Немного странный
Шрифт:
Квартира оказалась довольно тесная, но двухкомнатная, и комнаты изолированные.
– Эту квартиру получил мой дед ещё до моего рождения, - пояснил Антон Валерьевич.
– Я вырос с бабушкой и дедушкой. Отца у меня как будто никогда и не было, а мама вскоре после моего рождения вышла замуж и уехала с мужем на Север.
– На Крайний?
– спросила Нина.
– Увлекаешься произведениями Алексина?
– Антон опять удивлённо смотрел на Нину.
– Надеюсь, ты не думаешь, что я увлекаюсь только сказками "Репка" и "Три поросёнка"? Увлечение
– Зато жизненно, - усмехнулся Антон и распахнул двери в одну из комнат.
– Милости прошу. Располагайся. Через пятнадцать минут жду на ужин.
Нина поставила сумку, огляделась. Комната была небольшая, но незагромождённая, потому визуально казалась довольно просторной. Никаких обоев и ковров, никаких офисных потолков и ламп. Стены светло-бежевые, покрашены водоэмульсионкой. На полу светлый ламинат. Единственное окно, стеклопакет. На подоконнике стоят два цветка, алоэ и бальзамин.
Из мебели - довольно современная кровать, шкаф-купе, два стула и небольшой стол. На стене, прямо напротив кровати, - приличных размеров телевизор.
Кажется, хозяин заселил гостью в собственную спальню. А сам, видимо, решил расположиться в гостиной. Ну ничего, завтра Нина вплотную займётся поисками временного жилья. А потом нужно будет забрать часть вещей из дома, где теперь живёт Стас. Интересно, сколько продлится суд? Да и потом, когда суд закончится, определённость ещё долго не наступит.
Но вернуться и продолжать жить со Стасом, как раньше, она не готова. И никогда не будет готова. Нет, лучше уж долговременная неопределённость.
Нина прошла в ванную, умылась, а потом пошла в кухню. Пятнадцать минут ещё не прошли, ну и что.
Антон был уже в домашней одежде, разогревал суп.
– Помощь нужна?
– спросила Нина.
– Присаживайся, уже почти всё готово.
Нина, послушно устроившись за столом, осмотрелась. Кухня была такой же светлой и незагромождённой, как спальня. Белая мебель, светлая занавеска, на окне цветы.
Антон поставил перед Ниной полную тарелку супа, а себе положил вдвое меньше. Нина не стала ни о чём спрашивать: он ведь говорил, что питается понемногу, но часто.
Тем более, разговаривать пока совсем не хотелось. Хотелось есть! Очень.
– Вижу по глазам, что у тебя ещё есть вопросы, ты не все задала в машине. Потому спрашивай, а потом расскажешь о том, что у тебя случилось.
У Нины были вопросы, Антон не ошибся. Но главный вопрос она задать не решилась. С одной стороны, очень хотелось узнать всю правду о расставании Лесниковых, а с другой стороны, на душе было и без того муторно. И не хотелось, чтобы Антон сейчас всё это проговаривал.
– Твоя мама... Вы поддерживаете общение?
– задала Нина второй вопрос, не такой острый и опасный.
– Общаемся, но в основном, в социальных сетях, или созваниваемся. За прошедшие после её отъезда тридцать пять лет мы виделись всего несколько раз.
– Понятно, - напряжённо сказала Нина.
– И ты, конечно же, не осуждаешь её?
– Не осуждаю, но не могу сказать, что горю желанием общаться. Дистанцию я обозначил сам, как только не стало деда и бабушки, и с тех пор ничего не изменилось. Ещё есть вопросы?
– Пока нет, - покачала головой Нина.
– Тогда рассказывай. Не обижайся, пойми, это не праздное любопытство. Мне нужно сориентироваться, чтобы знать, какую помощь я смогу оказать тебе.
Нина посмотрела на Антона, и ей опять, так же, как на даче, не захотелось спорить с ним. Хотя она прекрасно понимала, что надеяться теперь может только на себя, и не нужно привыкать к помощи окружающих. Сегодня помощь есть, а завтра её нет. Да и должной быть не хочется.
Нина рассказывала, а Антон внимательно слушал.
– А кто тебе звонил сегодня вечером?
– спросил он, когда Нина замолчала.
– Дочь?
– Да, дочь.
– Сколько лет дочери?
– Девятнадцать.
– И она на стороне отца?
– Оля против развода, скажем так. Тем более, она всегда мечтала о братике или о сестрёнке. И вот, когда мечта почти сбылась...
Нина замолчала.
– Не вздумай винить себя, Нина. Ты всё правильно объяснила дочери, я слышал. Девятнадцатилетний человек вполне должен понять. А брат или сестра никуда не денутся. Но и на дочь не обижайся. Попытайся поставить себя на её место.
Нина задумалась, а потом с уважением посмотрела на Антона.
– Ты прав!
– воскликнула она.
– Для меня до сих пор семья родителей - это как броня. И если бы я лишилась этой брони, мне было бы очень тяжело. Тем более, пока человек сам не переживёт предательство, он не сможет понять, что чувствуешь, оказавшись в такой ситуации.
– Вот именно. С тобой очень здорово общаться, Нина! Ты понимаешь всё с полуслова.
– С тобой тоже. Мне даже будто легче стало, отпустило немного.
– Я рад. Что думаешь делать дальше?
– Жильё искать. Посмотрю все сайты, и на работе завтра поспрашиваю, может, у кого-то родственники сдают квартиру или комнату. Мне нужно где-то жить в течение довольно длительного времени, пока идёт бракоразводный процесс и раздел имущества.
– Нина, снимать жильё в нашем городе совсем не дёшево. Ты в курсе?
– В курсе. Но переехать к родителям в село я не могу. Во-первых, не хочу их волновать раньше времени. А во-вторых, я не вожу машину, и её у меня, соответственно, нет. Ездить в моём положении на общественном транспорте, да ещё по нескольку часов в день, - это не вариант. У папы есть машина, но напрягать его ежедневно я не считаю возможным. А жить в квартире Ольги... Во-первых, она сама в любой момент может решить там жить. А во-вторых, Стас чувствует там себя в какой-то мере хозяином. Мне меньше всего хочется с ним общаться.