Немтырь
Шрифт:
Взяв ружье наизготовку, охотник долго смотрел в густой пихтач, стараясь услышать посторонние звуки, подставлял ветру правое или левое ухо. Однако ничего, кроме шороха падающих снежинок и шума ветра в ветвях деревьев, разобрать не мог. Проверив в стволах пулевые патроны, медленно пошел вперед. Елка, не отдаляясь от него, но и не путаясь в ногах, пошла впереди. Часто останавливаясь, оглядываясь на него, лайка предупреждала, что там кто-то есть, и он может нести опасность.
Это мог быть человек или зверь. В любом случае, встреча с ними не сулила ничего хорошего. Если бы это были отец с братьями, они пришли бы на зимовье другой тропой. Вероятно, там медведь, бродяга
Прошло немало времени, прежде чем они осторожно вышли на берег Безымянки. Здесь он нашел причину настороженного поведения собаки. Вдоль речки тянулись недавние, еще не запорошенные снегом, конские следы. Продвигаясь друг за другом, они образовали неглубокую тропу, которая меняла направление перед низкими ветками или согнувшимися деревцами. Очевидно, что на спинах копытных едут всадники. Внимательно осмотревшись, Янис определил направление чужаков, двигавшихся вверх по реке. Рядом извивались цепочки отпечатков собачьих лап.
На лбу выступил холодный пот. Десятки необъяснимых вопросов породили страх. Сердце едва не останавливалось от мысли, что, возвратись он на зимовье чуть пораньше, встречи было бы не избежать. Будто пришибленный бревном, пошел назад, к избушке. Каждое мгновение ждал окрика за спиной:
— Эй, ты! А ну, стой! — и не знал, бежать в тайгу или стоять на месте, если это случится.
Добравшись до места, запустил вперед Елку, вошел следом, сел на нары, не разжигая печи. В ушах звон, в висках будто кузнец отбивает молотом каленое железо. Долго смотрел в окно на то, как падают похожие на куриное перо снежинки, и как сгущаются сумерки. Продрог. Надо что-то делать: либо разводить огонь или, кутаясь в одеяло, ночевать так. Чужие, если остановились где-то неподалеку, могут почувствовать запах дыма, их собаки услышат шум. Решил сходить по следам, посмотреть, как далеко ушли. Не выпуская на улицу Елку, чтобы не выдала, с одним ружьем отправился в ночь. Теперь пошел напрямую, через тайгу, вырезая след выше по реке. Местность знал хорошо, мог ночью ходить где угодно, не плутая.
Срезав угол, нашел следы. Не выказывая себя, пошел в стороне за ними. Осторожно, часто останавливаясь и прислушиваясь, проследил путь до первого поворота. Никого. Прошел дальше — опять пусто. Впереди третья излучина. Там тоже тишина.
На ходу, изучая движение, понял, что всадники не местные и идут по Безымянке впервые. Возможно, даже не охотники. Они повторяли все изгибы и повороты речки, часто натыкаясь на завалы и наносы. Опытные таежники так не ходят, передвигаются на некотором расстоянии от воды, срезая углы и обходя стороной многочисленные препятствия. Часто останавливаясь, они поворачивали коней, ехали назад, правили в обход препон, но потом непременно возвращались на берег.
Быстро стемнело. Янис едва мог различить деревья и тропу на снегу. Еще немного, и в тайге пропадут все ориентиры. К этому времени он преодолел около двух километров. Расстояние достаточное, чтобы, вернувшись в зимовье, можно было безбоязненно растопить печь и спокойно спать в тепле. Но любопытство гнало вперед. Встречный ветер и снегопад способствовали незаметному передвижению. Его запахи относило назад, шум шагов глушила толщина снежного покрова. Вдруг почувствовал запах дыма. Теперь не так быстро, учитывая каждый шаг, пошел навстречу неизвестности.
Впереди, в ста шагах, на большой поляне у речки горел большой костер, а возле него мелькали неясные силуэты. В стороне, под наспех сооруженным из пихтового лапника навесом, стояли
Их четверо. Люди в форменных шапках со звездочками, овчинных полушубках и яловых, не по времени одетых сапогах. Милиционеры или представители НКВД. Оградившись от ветра и снега брезентом, они брякали ложками в котелках, ужинали. Две худые, голодные собаки возле них, поджав хвосты, ждали подачки.
Во время еды они вели какой-то разговор. Янису стоило больших усилий разобрать обрывки фраз, долетевших до него.
— Тут… не тут… Говорил, что тут… — ворчал один, что сидел спиной.
— Надо было его с собой брать, чтоб показал, — недовольно бурчал другой.
— Может, сдох давно… один-то.
— Не сдох, так сдохнет.
— Ага, жди! С запасами долго просидит.
— Все равно выйдет… Там словим.
Больше не надо было ничего знать. Янис понял, кто эти люди и зачем они здесь. Тихо, медленно пошел назад. Разыгравшаяся метель отнесла запахи и скоро завалила следы. Те, кто его искал, так и не узнали, что он был рядом.
Вернувшись в зимовье, растопил печку, разогрел ужин, немного поел, хотя не хотелось. От нервного напряжения пропал аппетит. Янис понимал, что милиционеры по чьей-то подсказке искали его. Двигаясь по берегу речки, повторяя повороты и изгибы, они хотели найти избушку, которая должна находиться недалеко от воды. Хорошо, что сегодня пошел снег, завалил тропинки, а он убрал с берега морды и тальниковые стенки. Сейчас бы у него были связаны руки.
Соболь. Янис вспомнил про него, бросив случайный взгляд в угол, где на поленьях лежала котомка. А ведь он сегодня не стрелял ни разу. Если бы милиционеры проходили вчера, наверняка услышали бы выстрелы. И как хорошо, что он вернулся на зимовье поздно, после того, как они прошли неподалеку. Случись это часом раньше, их собаки указали бы к нему путь.
Снегопад. День без выстрелов. Задержка в тайге. Что это? Случайность? Или матушка с сестрой молитвами защищают его от возможных бед и несчастий?
— Что делать дальше? Как быть? — спрашивал он себя и не находил ответа. Может, ему стоило сейчас сдаться? Сказать, вот я, ни от кого не прячусь! Там разберутся, что он ни в чем не виноват. Отпустят. Так ли это? Почему тогда не возвращаются те, кого забрали в деревне раньше?
И правда, где соседи Кужеватовы, промышлявшие за водораздельным хребтом? Почему не приходит в гости дядька Михаил Вербицкий, охотившийся на устье Безымянки по Рыбной реке? А где… Янис с содроганием подумал, что за все время, пока он находится здесь, ни разу не слышал выстрел. В прошлые годы отец, услышав вдалеке грохот ружья, пояснял:
— Вон Мишка-сосед по белкам палит! И дроби ему не жалко.
В другой раз, выбравшись на перевал, с высоты осматривая далекую долину, показывал на дым костра:
— Вон там, сынок, дед Егор с сыном Архипом соболятничают. А там, — тыкал пальцем на далекие горы, — наши родственники охотятся, Айвар Снигур с зятем.
Вокруг них жили люди. И все стреляли. Кто-то изредка, другие — не жалея патронов. Иногда вдалеке слышался лай чужой собаки, теперь в округе тишина.
Ночью не спал. Боялся, что утром милиционеры обнаружат его, застанут в зимовье и арестуют. Чтобы этого не случилось, пока идет снег, решил уйти в тайгу подальше. Набрал полную котомку продуктов, взял одеяло и войлок, котелок, топор, необходимые в быту мелочи. Не дожидаясь рассвета, в ночь пошел к скалистой гряде. Там решил переждать некоторое время.