Немтырь
Шрифт:
— Будете в тайге одни — разговаривайте с собаками, иначе разучитесь говорить.
Настроения не было. Растопив печь, не поужинав, Янис завалился под одеяло на нары, проспал до утра.
Все последующие дни, пока настораживал ловушки, были однообразными. Просыпаясь утром, грел завтрак, ел и кормил собаку, вырезал на полене зарубку, делал в тетрадке запись и уходил в тайгу. Там старался задержаться как можно дольше, возвращался в зимовье в сумерках, быстро ужинал и ложился спать. Утром все повторялось заново.
Пять дней стояли морозы. Голая, без снега, тайга не радовала глаз. Понимая, что затянувшаяся осень к добру не приведет,
На шестой день отстрелял первую белку. Та оказалась полностью выходной, с выкуневшим до зимнего состояния мехом. С этого момента начался ружейный промысел.
Янис стрелял много и часто. Активная в эти дни белка хорошо бегала по земле. Богатый урожай еловых шишек привлек внимание пышнохвостых грызунов из дальних районов. Елка облаивала их через двести-триста метров. Спутник подходил на зов, когда видел добычу, отстреливал ее. Если та затаивалась, не теряя времени, уходил дальше. Стрелял наверняка, когда был уверен, что добудет с первого раза. В гильзы заряжал половинные заряды (половина меры пороха и дроби). Экономил патроны, отстреливая в день до десяти белок, радовался успеху. Для темнохвойной тайги, когда добыча затаивается в густой кроне дерева, это был отличный результат. Значительную часть добычи приносили ловушки. На втором обходе путиков снял двух колонков, норку и около сорока белок.
С ежедневной охотой работы прибавилось. Вечером, возвращаясь в зимовье, помимо приготовления пищи надо было обработать добычу, высушить для долгого хранения. На это уходило много времени. Прихватывал темноту, сидел при свете керосиновой лампы и однажды заметил, как быстро сгорает керосин.
При других обстоятельствах, члены семьи были вместе, это казалось обычным делом. Топливо для лампы Вереды возили на лошадях в железной десятилитровой канистре. Быстро собирая его в этот раз, мать сунула литровую, из толстого стекла, бутылку. Один раз он из нее уже делал заправку.
Обескураженный открытием, заскочил на лабаз, пересмотрел запасы. Нашел такую же полную бутылку, которая осталась с прошлого года. Облегченно благодарил Всевышнего:
— Слава те, Господи!
Теперь оставшегося керосина должно хватить до конца сезона. В этом он был уверен. Даже если к большому снегопаду не придут отец и братья, все равно пойдет домой. А как иначе? Не сидеть же тут до весны, пока не растает пухляк.
На седьмой день повалил снег. Наскучавшаяся по перемене погоды природа, как ребенок, увидевший новую игрушку, заволновалась деревьями, зашумела горами, живо заговорила ручьями. Кедры, пихты и ели с радостью подставили для нового наряда руки-ветки, быстро облачились в белоснежные одежды, промерзшая земля покрылась пуховым одеялом. В одночасье изменившийся мир приготовился ко встрече зимы.
В этот день Янис не выстрелил ни разу. Утром неподалеку от зимовья Елка наткнулась на свежий соболий след, который был дороже беличьих набегов. Вдохнув волнующий запах, лайка не обращала внимания на мелких грызунов. Началась захватывающая погоня за хищным зверьком.
Догнать аскыра сразу, наскоком, не получилось. Он услышал преследователей, с короткого шага перешел на прыжки. Матерый кот, которого, вероятно, когда-то уже гонял охотник, понимал, чем грозит замешательство.
Соболь был местный, хорошо знал
Все это время следовавший по следам соболя и собаки, Янис услышал призывный лай далеко на перевале. Прежде чем подойти, пришлось спуститься в распадок, обогнуть небольшое болото и только потом, поднявшись на пригорок, оказаться рядом. Перепачканная в грязи и перегное, довольная приходом хозяина, лайка грызла корни таежного исполина, рвала кору, выгребала труху. Злобный, настойчивый лай не вызывал сомнения, что добыча здесь. Рожденная для охоты, Елка никогда не лаяла зря. Однако найти соболя было половиной успеха, теперь его следовало выкурить из дупла кедра.
Янис простучал обухом топора о дерево. Как и предполагал, оно оказалось пустотелым, с дуплом. Скорее всего, животное залезло внутри вверх насколько смогло и там затаилось. Подобное случалось, отец и братья научили, как добывать соболей. Прежде всего, на высоте плеч он прорубил небольшую дыру, в которую могла бы пролезть только голова зверька, потом в корнях развел костер, завалил сырыми гнилушками, ожидая результата. Густой дым, заполонивший пустотелый ствол, очень скоро заставил аскыра показаться в дыру, где его с петелькой в руках поджидал Янис. Когда все кончилось, а добыча была уложена в котомку, охотник и собака некоторое время молча сидели под деревом. Успокоившаяся Елка, поощренная вареным кусочком мяса, приводила себя в порядок. Янис, доедая остатки обеда, довольно смотрел по сторонам.
Добыть соболя для Вередов — большая удача. Малая численность пушного зверька, большая стоимость заставляли тратить на охоту много сил и времени. В прошлом году они вчетвером принесли из тайги четыре шкурки, хороший результат. Многие из знакомых промысловиков добыли по два, а то и по одному аскыру. Сегодня Янис один поймал зверька без выстрела. Это стоило того, чтобы вечером устроить праздничный ужин.
Между тем непогода разгулялась. С неба повалили частые, лохматые снежинки, следы засыпало на глазах. Отпечатки шагов стали похожи на неглубокие ямки, в которых трудно определить, кто здесь недавно прошел. День клонился к вечеру. В погоне за соболем прошло много времени. Пришла пора возвращаться на зимовье. Поднявшись на ноги, Янис поправил ружье, котомку. Не задерживаясь, пошел напрямую. Довольная Елка побежала неподалеку впереди.
К избушке подошли засветло. Ранние сумерки еще только начали сгущать краски хмурого дня. Не ко времени усилившийся снегопад с ветром ограничил видимость до нескольких шагов, завалил чурку перед избой, кострище, все тропы, на которых не было ничьих следов. Еще теплые после его ухода человека утром, стены избы были, как всегда, пусты.
Отряхивая с себя снег, Янис заметил странное поведение Елки. Та, напрягшись телом, подняв уши, взволнованно смотрела в сторону реки. Перебирая носом воздух, старалась поймать запахи. Без сомнения, собака что-то или кого-то чувствовала, может, даже слышала. Это заставило насторожиться.