Ненадежный свидетель
Шрифт:
– Вы вините себя в смерти этой несчастной девочки, эта трагедия сказалась не только на семье Макаровых. Вы вели дело.
– Стоп, док, не стоит применять свои психологические штучки ко мне. Я выполняю свою работу, а вы выполняйте свою. По решению суда я забираю Макарова, – перебил капитан, не давая продолжить. – Если все его слова бред умалишенного, через пару дней он вернется в клинику, и вы продолжите пичкать его препаратами. Но если он сможет помочь, то, возможно, мы сумеем спасти двух маленьких девочек. И вам, док, не придется лечить еще две несчастные семьи, которые оплакивают своих детей. Подготовьте необходимые бумаги, Макаров едет со мной.
– Что ж, раз
– Вы мне угрожаете? – Афанасьев холодно посмотрел на психиатра.
– Ни в коем случае. Предупреждаю, что эта дорога может завести в дебри собственного разума, откуда очень непросто найти выход. Нет испытания более бесчеловечного, чем, лишившись рассудка, день за днем терять самого себя… – вздохнул док. – Документы уже подготовлены, пройдемте в мой кабинет. Так будет удобнее.
Глава 4
Пряничный домик
Зачем мне принесли одежду? Голубая рубашка с темно-серыми брюками и пиджак «американка», прямого кроя. Моя одежда, в которой я оказался в этом месте. Любимый костюм, счастливый, сколько удачных сделок в нем я заключил… Со счета сбился. Но в одном он мне помочь так и не смог, во время суда. Закрыли. И все же столько воспоминаний с ним связано. Подарок жены. У нас тогда денег не было. Только институт закончили, на работу не брали. Аленка официанткой устроилась, первую зарплату получила, все потратила, чтобы меня одеть. Даже за съемную квартиру нечем было платить. Я разозлился, идиот, до слез довел. Через пять минут пожалел, извинился, она простила, моя девочка, поцеловала и сказала, что все будет хорошо. Так и вышло, через пару дней устроился в автосалон. А потом покатило, за год поднялся до руководителя отдела продаж. Тошно, такое чувство, что все это была не моя жизнь, чья-то чужая. И сейчас этот человек приходит с работы, снимает костюм, а дома жена ждет с ужином, и дочка красавица, отличница. А Люська у меня такая и есть, упрямая, всегда добивалась того, чего хотела.
– Папочка, мы к маме пойдем? – радостно спрашивает галчонок. Вот что ей ответить? А она ластится, ко мне жмется, за руку хватает. Ей не понять, что мама не хочет видеть отца и поверить здоровым разумом в то, что Люська рядом, просто не в состоянии. Да и куда я отсюда уйду, разве что на прогулку в загон для умственно отсталых, которых никто за людей уже не считает.
– Григорий Константинович. – Заходит док, за ним молчаливый следователь. Недовольно на меня смотрит. Его понять можно, кто захочет с психом общаться. И что? Опять расспросы, бред, мне уже нечего ему сказать. – Санитар принес вам одежду? Вижу, что принес.
– Решили выписать? – усмехаюсь я. Конечно, нет, сам знаю. Но в чем подвох?
– Одевайтесь, Макаров, вы едете со мной, – отвечает следователь, и я впадаю в ступор.
Люська от радости подскочила, в ладоши хлопает. Как маленький вьюнок крутится, тараторит без умолку.
– К маме, к маме, мы поедем к маме!
– Вы нашли шкатулку? Она была в вентиляционной решетке? – Яремная вена на шее вздулась, пульс зашкалило. Вдохнуть не могу, грудину, горло сжало так, словно кто-то легкие вырвал. Пять лет я провел здесь, и что получается в итоге? Я не псих? Неужели даже док поверил во всю мою ахинею?
– Шкатулку? – переспрашивает следователь. – Ее не было там, где вы сказали. Мы нашли место похищения девочек. Это березовая роща, на которую вы…
– Как? – перебиваю я. Слова отрезвляют лучше ведра ледяной воды. – Алена посмотрела за вентиляционной решеткой? Она сломана, Люся ее сломала и спрятала. – Неужели все это время я разговаривал сам с собой, и эти рисунки, видения… Какого черта! Люся, моя Люся, ненастоящая? Ее здесь никогда не было?.. Она мертва, и вместо того, чтобы принять это, я выдумал проекцию. Идиот! Как мне не пришло в голову задать ей такой простой вопрос намного раньше! Получается, я не хотел отсюда выходить. На воле у меня больше ничего не осталось. Сам все потерял, сам виноват, мое место здесь.
– Григорий, девочек похитили на детской площадке, на которую вы нам указали. Но след взять не удалось, нам нужна ваша помощь.
– Помощь? Помощь кого? Чокнутого? С каких пор наша доблестная полиция прибегает к услугам умалишенных? – усмехаюсь. Хватит, пора все это заканчивать. Это мне нужна помощь, я болен и просто хочу выздороветь.
– Ваш IQ 185. В прошлый раз вы смогли найти свою дочь, для меня этого достаточно, – нервно сводит брови Афанасьев. – Помогите нам найти девочек, и даю слово, что вытащу вас отсюда.
– Слышали, док, – мотаю головой я. – Он слово дает! Я уже говорил, что ничем не смогу помочь. Я болен.
Вспомнил он про IQ 185… Я всегда мыслил нестандартно, непонятно для других. В школе меня чуть ли не гением считали, три класса проскочил. В институте с Аленкой познакомился, забил на всю учебу, и все равно красный диплом. Преподаватели будущее пророчили, второй Теренс Тао. Нет, это точно не мой путь, да и IQ у него повыше моего, он чертов гений по всем шкалам. Я с детства машинами увлекался, патологически, даже няня в садике называла это девиантным поведением, пугая бабку. Глупо, девиантное – это все, что отличает нас от общепринятых норм. Люди, сознательно отказывающиеся от гаджетов, самоизоляция общин, веганы – все это проявления девиантного поведения. Работа в автосалоне была моим осознанным решением. И да, я любил свою работу! Улыбаясь в лицо тем, кто считал, что я попросту растрачиваю свой ум. Нет в нем пользы, в этом я убедился уже очень давно. Был только один человек, принимающий меня таким, как есть, – Аленка. Но и она отвернулась, когда я включил свой мозг, абстрагируясь от общепринятых устоев.
– Пап… – подняла на меня глаза Люська. – Ты должен спасти Вику и Нику, ты обещал!
Господи! Что она несет? Вернее, что несет мой больной разум… Впервые не могу на нее смотреть, не хочу. Она ненастоящая, ее здесь нет.
– Мне все это, как и вам, удовольствия не доставляет, – ворчит Афанасьев. – Давайте договоримся: будем считать это прогулкой за пределами больницы. Если результатов не будет, вернетесь сюда и продолжите лечение.
– Прогулка? – А это действительно заманчиво, такого у меня пять лет не было. Шанс выйти отсюда, хотя бы на один день. – Идет. Но у меня условие: пиццерия на проспекте Декабристов. Большая пицца «Салями» и две банки колы, ванильной 0,33. Денег у меня нет, платить придется вам.
– Идет.
– Это еще не все, ваш свитер. Мне нужен ваш свитер. Костюм мне велик. Глупо буду смотреться. Еда здесь такая – только собак кормить, – я усмехнулся, оценивая, насколько нужен ему. Следователь нервно снимает шерстяную кофту, оставаясь в поношенной футболке. – И часы… – добавляю. – Офицерские?
– Не борзей. Жду на улице, – огрызается Афанасьев, хлопнув дверью.
– Что же, Григорий Константинович, надеюсь, прогулка не перечеркнет результаты нашей с вами работы. Переодевайтесь. Санитар проводит вас к выходу.