Ненавидь меня
Шрифт:
Соблазняет меня.
Как злой волшебник, который накладывает заклятие, которое невозможно разрушить.
Прочищая горло, протягиваю кекс: — Попробуй…
— Что все это значит? — спрашивает мама, заходя на кухню.
— Я испекла кексы для вечеринки.
Удивление отражается на ее лице.
— О…
— Что ты сделала? — огрызается Трент, заходя следом за ней.
Ясно, что он не в лучшем настроении.
—
И хотя он, возможно, не самый большой поклонник сладостей, гости, которые придут в его дом сегодняшним вечером, могут оказаться таковыми.
Наблюдаю, как гнев разливается по его лицу, искажая и без того суровые черты.
— Выброси их.
Подождите? Что? Он шутит?
Смотрю на маму, но она не встречает мой взгляд.
— Нет, — качаю головой, изо всех сил стараясь не рассмеяться, но смех все равно вырывается. — Я не стану выбрасывать вкусные кексы только потому, что они тебе не нравятся.
Это глупо.
Черт, вся эта конфронтация просто глупа.
Жестом указываю на поднос: — Если ты не хочешь, чтобы они были на вечеринке, хорошо. Не подавай их. Я просто…
Все происходит так быстро, что я едва успеваю осознать происходящее, когда Трент проводит рукой по острову, и поднос падает на пол.
— Я не хочу, чтобы это дерьмо было в моем доме. Избавься от него. Сейчас же.
Он сумасшедший. Его поведение совершенно странное.
— Срань господня. Ты сумасшедший. Что, черт возьми, с тобой не так?
В следующий момент он хватает меня за подбородок и сжимает его с такой силой, что мне становится больно, когда упираюсь поясницей в стойку.
— Следи за языком, юная леди.
Он сошел с ума. Другого объяснения нет.
— Да пошел ты, — смотрю на маму, взгляд которой теперь направлен в пол. — Ты действительно позволишь ему так со мной разговаривать?
Потому что мой отец никогда бы так не поступил.
— Я не потерплю неуважения в своем доме, — Трент поднимает руку. — Пора бы тебе научиться…
— Папа, — рявкает Нокс, втискиваясь между нами, — Аспен не знала этого правила.
Правила? Господи. Это место с каждым днем все больше напоминает тюрьму.
От взгляда, которым он одаривает Нокса, мурашки бегут по спине. Затем он делает шаг назад и смотрит на мою мать.
— Разберись со своей дочерью, Эйлин. Или, да поможет мне Бог, это сделаю я.
Наконец выйдя из транса, мать поднимает голову: — Аспен, иди в свою комнату.
— Серьезно? — насмехаюсь я. — Мне не двенадцать.
— Эйлин, — предупреждает Трент.
Подойдя ко мне, она хватает меня за локоть.
— Комната. Сейчас
Упираюсь ногами: — Нет.
Ее ладонь больно ударяет по щеке, это так поразительно — и унизительно — что приходится смаргивать слезы.
Я скучаю по папе.
Единственная мысль, которая крутится в голове, когда я взбегаю по лестнице в свою спальню.
Эта и… то, что хочу уехать.
В начале января мне исполнилось восемнадцать, так что мама мало что может сделать, чтобы помешать мне.
Могу использовать накопленные деньги, чтобы найти квартиру до начала учебы в колледже.
Не знаю, почему я не подумала об этом раньше.
Достав из шкафа чемодан, начинаю набивать его одеждой… но останавливаюсь.
Сначала нужно придумать план.
Но для этого необходимо точно знать, какой суммой я располагаю. Тогда смогу выделить немного на гостиницу и еду, пока буду искать квартиру.
Подхожу к столу и включаю ноутбук. Введя пароль, захожу в свой банк.
Желудок сжимается.
На моем счете пятьдесят семь долларов… но этого просто не может быть. У меня должны быть тысячи.
С замиранием сердца изучаю траты.
Вижу счет в тысячу долларов за ветеринара для Вискерс и несколько разных покупок, которые помню, — пицца, поездка в Uber и платье для выпускного, которое купила пару дней назад.
Но были и другие действия. Снятия крупных сумм в банкоматах, о которых ничего не знаю.
За последние три недели максимальная сумма снималась довольно часто, иногда по нескольку раз в день. Или лучше сказать… ночь?
Потому что, похоже, это всегда происходит около четырех утра, когда я сплю.
Все это не имеет никакого смысла.
Взяв телефон, звоню в банк. Прождав немыслимое количество времени, чтобы поговорить с представителем, я наконец дозваниваюсь.
Только толку от них мало, потому что в итоге меня переводят на отдел по борьбе с мошенничеством.
Сжимаю переносицу, ожидая соединения, когда в дверь моей спальни стучат.
Не отвечаю, и стучат снова. На этот раз сильнее.
— Войдите.
С удивлением обнаруживаю маму по ту сторону двери.
— Аспен…
— Уходи.
Не хочу иметь с ней ничего общего.
Она оглядывает комнату и останавливает свой взгляд на полупустом чемодане на кровати.
— Куда это ты собралась?
— Не твое дело.
Сколько себя помню, ей было наплевать на меня и на то, чем я занимаюсь. А теперь она вдруг решила задавать вопросы?
Она вздыхает: — Тренту это не понравится.
Фыркаю: — Мне насрать, что нравится Тренту.