Ненависть
Шрифт:
– Сиди, не дергайся, не разевай пасть и может быть, останешься жить, – обрадовал перспективой снайпер и принялся снимать лохматый костюм. Откинул капюшон, отцепил сетчатую маску и перед Руди оказался мужчина лет пятидесяти, с морщинистым, худощавым лицом, тонкими губами и проницательными, умными, голубыми глазами. Светлые волосы коротко подстрижены, аккуратная борода. Прямо ариец, а говорят местные унтерменши, мутанты и выродки. Рядом разоблачился второй, этот куда больше похож на недочеловека: черноволосый, темноглазый, слегка скуластый, явный азиат. Бандиты бережно свернули маскировочные костюмы и приторочили свертки к рюкзакам. Голубоглазый задержался взглядом на Руди и пошел к остальным. Напарник примостился на поваленное бревно и принялся набивать опустошенные
Руди блаженно вытянул ноги, украдкой посматривая вокруг. Вот они, террористы, которыми пугают непослушных детей. Насильники и бандиты без роду и племени, весь смысл жизни которых грабить и убивать. Недаром со школы учат: эти люди генетически не способны к созиданию и живут дикими, низменными инстинктами. Раньше о них приходилось только читать, да видеть по телевизору результаты спецопераций, и вот теперь он увидел врага в лицо. Большинству от двадцати до пятидесяти, кроме давешнего седого старика, этому наверное глубоко за шестьдесят. Немецкие пенсионеры, в его годы, путешествуют, дремлют у камина, балуют внуков, а этот шляется по лесам и убивает ни в чем не повинных людей. Неужели такое возможно? Мир сошел с ума. Как там говорил Отто Шредер по прозвищу Бесноватый, преподаватель истории социал–националистической партии: «Унтерменши не люди. Унтерменш – это идентичное человеку создание с руками, ногами, своего рода мозгами, глазами и ртом. Но это лишь подобие человека. В душе этих созданий царит хаос диких, необузданных страстей, неограниченного стремления к разрушению, примитивная зависть и подлость. Помните это дети.» Каждое слово правда, а ведь раньше были сомнения. Шредер всегда говорил напористо, жестко, класс зачарованно слушал. У Отто в Восточной компании погибли отец и два дяди. Узнали про это случайно, проболталась школьная секретарша, бравируя перед старшеклассниками сокровенными тайнами и собственной значимостью. Новость породила массу догадок и пересудов. Ведь как известно, война на востоке была победоносной и быстрой, почти без потерь и непонятно как могли погибнуть сразу столько родственников Бесноватого Отто. Сам Отто на эту тему никогда не распространялся, ненавидя унтерменшей лютой, граничащей с шизофренией ненавистью. Служанки в его доме надолго не задерживались. Напиваясь, Отто впадал в тупое, остервенелое безумие, и избивал этих женщин изощренно и беспощадно. Самое удивительное, взрослые всегда относились к этому снисходительно, как к милой причуде старика всю жизнь посвятившего чужим детям. В итоге историю быстро замяли, болтливую секретаршу перевели на работу дальше на север. Страсти в приюте утихли.
С тех пор Руди повидал достаточно унтерменшей и все они вполне укладывались в его представления: жалкие, угодливые, боящиеся собственной тени, нисколечко не опасные. А эти другие. Террористы подтянуты, лица суровые, почти все бородатые, прямо как сошедшие с газетных карикатур, увешанные оружием с ног до головы: штурмовые винтовки, одноразовые гранатометы, пистолеты, несколько пулеметов. Совсем не похожи на сброд, о котором трубят в новостях. Скорее маленькая, профессиональная армия, это видно по поведению, спокойной уверенности и жесткой дисциплине. Оружие у всех вычищено, без намеков на ржавчину. Верховодит высокий, худой мужчина со зверской рожей, пышными, черными усищами и в лихо заломленной набок меховой шапке, каким–то чудом держащейся на голове. На левом плече, там, где обычно бывают погоны, нашита полоска бардовой ткани. Скорее всего недобитый комиссар: жрет младенцев, купается в их крови и оборачиваются медведем. Самого значения слова «комиссар» Руди никогда не знал, просто оно всегда употребляется в характеристиках самых отъявленных и закоренелых разбойников, которых закон разрешает отстреливать словно бешеных псов.
Самым удивительным оказалось то, что на пленного внимания никто особо не обращал. Даже мимолетные взгляды без всякой злости, скорее с любопытством, как на занятную зверушку, не более. Молодые вообще смеялись, многозначительно переглядываясь.
Терры собрались в центре оврага и принялись распаковывать баулы. Вещи пошли по рукам: оружие, обувь, одежда, объемные свертки, картонные коробки, мешки. Делят добычу шакалы, – внезапно осенило Рудольфа. – Ублюдки. Сходили в набег, а теперь разбирают вещи, еще хранящие тепло прежних хозяев. Как варварские племена из учебника истории. А они и есть варвары. Слава Богу скальпы еще не снимают. Хотя может просто не успели? Им бы дивно пошли ожерелья из ушей и вываренные на память черепа. А потом устроить дикие пляски возле костра.
Трофеи разобрали быстро и отряд разбился на несколько групп, человек по десять максимум. Общий сбор занял не более получаса. Терры начали прощаться и отряды, один за другим растворились в тайге. В овраге остались четверо: «Стрелок», как решил называть его Штольке, без своего костюма похожий на обычного охотника, его молчаливый напарник– азиат, молодой парень, чуть не убивший Руди на дороге и еще один мужчина лет тридцати, огромный, мускулистый, высокий, с пулеметом MG3 в узловатых ручищах и уродливой харей. Они быстро переговорили между собой, Стрелок подошел к пленнику и скомандовал:
– Встать. Имя, быстро.
– Мое? – Руди поднялся и глянул с вызовом. Запала хватило не надолго, он тут же потупился под встречным, пронизывающим взглядом. – Руди, Рудольф. Штольке, – врать смысла нет.
– Повернись, – приказал террорист.
Руди похолодел. Допрыгался, сейчас глотку вскроет. Вместо этого путы на руках ослабли и Рудольф, освободившись, принялся тереть онемевшие запястья. И тут же испугался еще больше, увидев как к ним идет громила с пулеметом, распутывая на ходу длинный шнур.
Вздернут, – обреченно подумал мусорщик. – Лучше бы в колонне пристрелили. А такая смерть поганая, глаза выпучатся, язык вывалится, кишечник опорожнится в штаны. Будешь болтаться без погребения, а лесное зверье обглодает все до чего сможет достать. Брр. Руди задергался.
– Спокойно, – терр уловил настроение и обнадежил– Вешать тебя никто не собирается, по крайней мере пока, – и представил подошедшего громилу. – Познакомься, это Тихон.
Тихон приветливо улыбнулся. Лучше бы он этого не делал. Улыбка вышла ужасающей. Так улыбается Дьявол когда ты попадаешь в Преисподнюю и пытаешься отыскать свой котел. Обожженное, покрытое сине–багровыми рубцами лицо без губ, бровей и ресниц исказилось в отталкивающей гримасе.
– Пойдете в связке, мне так спокойнее, – Стрелок один конец веревки повязал на пояс Руди, а второй громиле-красавчику, с трудом найдя свободное место среди подсумков под пулеметные короба. Между ними осталось метра два. – Если попытаешься сбежать, то только с Тихоном, а Тихон бегать не любит и может немного расстроится.
Рудольф понял, что расстраивать Тихона он хочет меньше всего в этой жизни.
– Ты идешь с нами, – с расстановкой сказал Стрелок. – Будешь вести себя послушно и тихо, не задавая вопросов и не делая резких движений. Вздумаешь фокусничать, раздену, перережу сухожилия и брошу в тайге. Первыми тебя найдут волки и это будет большая удача, потому что если нарвешься на медведя, он живьем выест тебе потроха, эти медведи, знаешь ли, такие затейники. Понял?
– Понял, – едва слышно буркнул Рудольф, решив полностью подчиняться пока не подвернется счастливый случай бежать. Пусть поверят, что сломили меня. Бандитов осталось мало, а это увеличивает шансы. Мне бы оружие, хотя бы нож.
– Тогда бери, – Стрелок указал на огромный рюкзак.
Рудольф попытался поднять баул и едва не сломался. Ничего себе рюкзачок, килограммов пятьдесят, а то и больше. Стрелок, поддержал сзади пока Руди продевал руки в лямки. Застегнул пряжку на поясе, колени дрожжали и подгибались, но жить, вроде, можно. Нашли осла вьючного! Сами терры нагрузились не меньше.