Ненависть
Шрифт:
– Ты никого не убивал с той ночи.
– Да... до сегодняшнего дня.
– Ты не хотел.
– Не хотел.
– Ты старался.
Дэмьен вымученно улыбнулся. Он чувствовал себя так, словно проделал сотню миль за сутки... пешком.
– Ты был там сейчас. Ты почувствовал?
– Что я должен был почувствовать?
– Откуда мне знать? Ведь это твоя ненависть.
Он отстранился, глядя на Гвиндейл с изумлением.
– Моя ненависть? Я никогда не ненавидел ее.
– Она ненавидит тебя. Значит, эта ненависть принадлежит тебе. И даже в большей степени, чем ей.
– Гвиндейл, ответь на мой вопрос. Просто ответь на него. Ты ведь должна сделать только это.
Она кивнула, склонив голову набок.
– Песня,– вдруг сказала она.
– Песня?
– Ваша песня. О чем она была?
Его глаза расширились.
– Мост через снег... Вейнтгеймские друиды... Гвиндейл?! Ты что, хочешь, чтобы я ушел в монастырь?!
Она откинула голову назад и рассмеялась.
– Хочу ли этого я?! – выкрикнула она сквозь смех.
Дэмьен выпрямился, отступил на шаг, поколебался и кивнул:
– Она придет туда. Так? Я убью ее, и все станет как прежде.
– Возможно. Но это не мои слова.
Ему показалось, или в ее голосе действительно проскользнула горечь?..
Дэмьен беззвучно вздохнул и шагнул к выходу. Гвиндейл стояла неподвижно, скрестив руки и не– отрывно глядя на него. Она не пыталась его задержать. Все верно: он ведь пришел к Оракулу. Оракул выполнил то, чего от него хотели. И теперь...
– Но ведь...– Дэмьен внезапно остановился и повернулся к Гвиндейл: – Ты была для меня Оракулом. А Оракулу нужно платить за ответы.
Она кивнула, не сводя с него пристального взгляда. Этот взгляд смутил Дэмьена, и он не счел нужным скрывать это. По большому счету, ему уже нечего от нее скрывать... да он и не смог бы, даже если бы захотел.
– Напомни-ка мне плату, которую требует Серый Оракул,– медленно произнес Дэмьен, хотя знал ответ.
– Самое дорогое, что у тебя есть,– бесцветно сказала она.
Он вздрогнул, в замешательстве поднял на нее глаза, но она остановила его легким движением головы.
– Не надо,– шепнула Гвиндейл, слабо улыбнувшись серыми, как стены, губами, и его вдруг охватила ужасная уверенность, что он больше никогда ее не увидит.– Не надо. Ты ведь уже и так отдал мне это.
Дэмьен медленно кивнул, повернулся и вышел, пытаясь не думать о ее последних словах.
Внутри было промозгло и сумрачно. Мраморные плиты пола лоснились от сырости, грубые стены покрылись плесенью, прямо перед входом нависла клейкая паутина. Мохнатый паук-крестовик вился на кончике тонкой упругой нити. Диз взглянула на него, склонив голову набок, потом вдруг улыбнулась, подняла руку и сжала паука пальцами. Тот судорожно задергался, пытаясь высвободиться, но Диз лишь сдавила сильнее. Вязкая желтая жидкость брызнула из раздувшегося тела на ее кожу. Диз отряхнула руку от паучьих останков, подняла голову и вздрогнула от неожиданности, увидев прямо перед собой человека в сером балахоне с треугольным капюшоном, низко надвинутым на глаза.
– Чего ты хочешь? – монотонно спросил человек. Ни голос, ни внешность не позволяли определить его возраст и пол.
Диз обдумала вопрос. Она знала, что следить за своими словами нужно еще до непосредственной встречи с Оракулом. С полминуты она кусала губы, потом четко и медленно проговорила:
– Я хочу говорить с Оракулом и получить ответ на мой вопрос.
Человек в балахоне развернулся и пошел прочь. Диз растерянно глядела ему вслед, не зная, означает ли это отказ или приглашение идти за ним. Наконец, быстро рассудив, что хуже не будет, поспешно двинулась следом.
Они прошли через один арочный зал в другой, через другой – в третий, дальше и дальше, и когда несколько минут спустя Диз обернулась, то увидела вокруг себя только десятки и сотни переливающихся друг в друга полусфер. Внезапно у нее закружилась голова. «Как это место может быть таким огромным? Ведь снаружи оно казалось сараем...» Она быстро развернулась, стремясь нагнать своего странного проводника, и почти не удивилась, обнаружив, что тот исчез.
Диз осталась одна в пустынном и темном месте, похожем на запыленный зал со стенами из зеркал, без конца отображающими одни и те же колонны и арки.
Широко расставив ноги и уперев кулаки в бока, Диз ждала. Ее меч был с ней, и эта мысль ее почему-то грела. Хотя не похоже, что здесь было против кого применить оружие.
«А паука я раздавлю и руками»,– спокойно подумала она.
– Чего ты хочешь? – внезапно прогудел все тот же голос, словно запоздалое эхо давно оброненной равнодушной фразы.
Диз вскинула голову, но на этот раз никого не увидела. Она по-прежнему была одна.
– Я уже сказала тебе,– с вызовом ответила она.
– Мне ты ничего не говорила.
Голос звучал словно со всех сторон одновременно и в то же время – ниоткуда. Диз подняла голову, посмотрела вокруг и поняла, что в самом деле одна.
– Где ты?
– Зачем ты спрашиваешь?
– Я хочу тебя видеть!
– Если бы хотела, видела бы.
Она собралась возразить и осеклась, вспомнив свой ответ бесполому человеку в балахоне. «Говорить с Оракулом» – так она сказала. Говорить. Не «видеть».
Чертов сукин сын. С ним и впрямь надо подбирать слова.
– Это ты вел меня сейчас по этим залам?
– Какое это имеет значение?
– Я не знала, что ты задаешь вопросы. Я думала, ты на них отвечаешь.
– Ты еще не задала свой вопрос.
– Так это был ты?
– Нет.
Диз перевела дыхание, непроизвольно стискивая рукоять меча. Внезапно все мысли словно вылетели у нее из головы, и вопрос, который она сформулировала еще два года назад и мысленно повторяла ежедневно десяток раз, покрылся паутиной и плесенью, как это место. Она попыталась отскоблить эту плесень, но та въелась слишком глубоко.