Ненавижу тебя, Розали Прайс
Шрифт:
– Мне нужно выйти, – шепчу, срываясь с места, и быстрым шагом почти вылетаю из этого помещения под терзающую тишину. Как только двери хлопают, а я оказываюсь в холодном коридоре, мое тело начинает колотить от бешеного адреналина и жуткой обиды, в большей части на себя и свою глупость. Руки предательски дрожат, а безмолвное рыдание выбивается из меня. Я отхожу от двери, пытаясь пройти дальше к светлому окну, а сквозь слезы и свои всхлипы слышу появление того человека, который ненавидит меня больше этой гадкой и грязной жизни.
– Какого черта ты творишь, Розали? Что за театрально представление ты развела посреди аудитории,
– Оставь меня…в покое… Нильс. Я хочу побыть одна, – тихо, сквозь дикие слезы и тягость проговариваю я, став рядом с окном. Совсем не соображая, зачем он стоит тут, зачем он пришел после таких громких слов, что ранили меня без ножа. – Что ты хочешь, что? – слабо, но находясь на грани, я начинала сумасшедшем голосом вскрикивать.
– Повернись ко мне, Рози, – приказывает он более мягче, но даже этот мягкий наигранный тон меня не успокоит. Я готова съехать по стене и лечь на пол от бессилия, от утраты силы и стойкости. Веркоохен пробил сквозь гранитные стены дыру. Через ужасное сопротивление, я, все же, поворачиваюсь к нему. Я истощена дискуссией, я распята им морально, сейчас и я теряю Веру, что смогу помочь ему. Эта Вера погружается к нему в адскую клетку под сотнями печатями.
Это все до ужаса невозможно.
Поворачиваюсь, встречаясь с его взглядом, и не могу разглядеть ни единую эмоцию. Он пуст, стеклянный, искусственный. Разве такое бывает? Где его чувства? Где сам Нильс Веркоохен? Затерялся в тех же мучительных терзаниях, как и я? Иронично! Он никогда не будет терзать себя за содеянное, в отличие от меня!
– Я портила твою жизнь. Я знаю, что ты ненавидишь меня. Я ненавижу себя за то, что делала с тобой, и мне сложно с этим жить сейчас… – выпаливаю я, пытаясь показать, что я больше не могу быть какой-то игрушкой и марионеткой, которой он желает руководить лишь щелчком пальцев. Может Англия и есть хорошие театр, но я не одна из кукол. Я – человек, у меня есть сердце, у меня есть разум, чувства, у меня есть жизнь, моя, черт возьми, жизнь как и свобода! – Я испортила все, что только было подвластно мне… Поздравляю, тебя Веркоохен, теперь и тебе подвластна моя жизнь. Играй! – вскрикнула я. – Только перестань мучить меня, – чувствую, как не хватает в легких воздуха, из-за того, что я вовсе не дышу, но это не останавливает мои слезы и припадки. Он довел меня до грани моего собственного самоедства безумия!
Он стоит совсем близко, и я не знаю, что он собирается делать на этот момент: продолжить кричать, уйти в аудиторию, поговорить со мной, успокоить от моей разведенной сырости или же ударить за то, что устроила в аудитории, как и здесь, в коридоре… Мне плевать, что он хочет, потому, что на данный момент я думаю о себе, и о том, насколько я жалкая сейчас, стоя перед ним вся в слезах. Сильная? Да ни черта!
Но после сказанного и выговоренного, он будто сжалился надо мной. Его руки притягивают меня к его телу слишком резко и неожиданно, выбивая из меня испуганный вздох. И теперь я изнемогаю в его руках, в объятиях своего клыкастого друга. Я больше не могу бороться с ним, но это не значит, что я сдалась и вовсе. Мне нужны силы, мне нужна смелость,
Его руки были нежны, обнимая меня за плечи, пока он касался моей щеки своим подбородком. Он успокаивающе поднял одну руку мне на голову, перебирая волосы, что начало меня успокаивать, а слезы высыхать на щеках.
Вновь он проявляет свою заботу, после очередного моего разрушения. Он безумец! Я обессилена этим сумасшествием, что стало вокруг нас. Все было вплоть до самого начала ненастоящим, чертовой иллюзией обмана!
– Стоит сходить в уборную, тебе нужно умыться холодной водой…
***
Веркоохен стоит рядом со мной, внимательно разглядывая меня и то, как я нервно мну свои пальцы рук, поглядывая на вход в столовую. Я никак не могла собраться, войти туда, и мое сердце уже десятый раз выпрыгивало из груди, когда парень устав стоять рядом, облокотился на стенку своим плечом, складывая руки на груди.
– Сколько ты еще будешь тут стоять, Прайс? – раздраженно спрашивает меня Нильс, заставляя перевести взгляд на его пылающие глаза.
– Это тяжело сделать только по твоей прихоти, Нильс. Если ты хочешь, чтобы все прошло гладко, дай мне подумать! – не менее грубо отвечаю я парню, который начал меня дергать каждую минуту. Томлинсон может и не оставить меня в покое, когда же догадается, кто принял это решение. Веркоохен вновь разозлится и будет плохо только мне одной!
– Ты буквально выпрашиваешь меня, чтобы я отвел тебя за ручку и посадил перед ним за стол! – прошипел светловолосый, заставляя меня зло стиснуть зубы. Какой же он бесчувственный!
– Может, ты ему еще и скажешь, что это твое решение – чтобы он со мной больше не общался? – провокационно продолжаю спорить с соседом, который реагирует довольно буйно и резко, схватив меня под локоть и сделав пару шагов в сторону дверей в столовую. – Ладно, все! Я сама! – вырываюсь я из его цепких рук, которые после моих слов расслабляются и выпускают меня из хватки. – Не таскай меня, словно я маленькая девочка! – разозлено выговариваю, процедив каждое слово.
Успокоив свои буйные нравы, что пробуждал Нильс Веркоохен с каждым часом все больше, я поддалась в сторону дверей, не быстро, скорее вновь раздумывая, что я могу сказать Луи, после чего он оставит меня на съедение Веркоохену.
Завидев Луи Томлинсона еще со входа, я продолжаю идти, чувствуя, как потеют мои ладошки. Парень улыбчиво встречает меня, приподнимаясь с места, и тут же захватывает мои губы в легкий нежный поцелуй, который я не отказываю, на секунду прикрыв глаза в наслаждении. Как можно отказать такому любезному, доброму, хорошему парню?
Он помогал мне все время, веселил, если не было настроения, водил по магазинам и торговым центрам, угощая горячими напитками. Только благодаря ему я адаптировалась к новому месту, и теперь Веркоохен напросто требовал разорвать с ним все связи! До чего же это было нелепо! Но я не могла противиться его требованиям, вспоминая прогулку по Нью-Йорку, и, конечно же, то, что было после…
– Привет, Луи, – проговариваю мягко я, присаживаясь за стол, сев лицом к выходу, сразу же обнаружив, что Веркоохен наблюдает за нашим столиком. Пальто и сумку складываю на спинку стула.