Ненавижу Волкова!
Шрифт:
И первым делом извинись перед Лешкой за свое свинское поведение. Умоляй, проси прощения. Авось помиритесь еще, сойдетесь. Чай, не первый раз ругаетесь, переживете как-нибудь. Главное — нормально поговорить, без истерик и претензий. По-взрослому, спокойно.
А там — как знать? Может, у нас с Алексом еще все наладится. Может, поженимся даже, детишек нарожаем. Будем одной большой и дружной семьей, вот увидите. Только бы простил, только бы поверил, что люблю его. Несмотря ни на что.
Что касается Макса… Что ж, придется смириться. Забыть его, выкинуть из сердца. Делать вид,
А я… Я как-нибудь справлюсь. Не впервой сердечные раны залечивать. Было больно, горько, обидно — да, не спорю. Но жизнь на этом не кончается. Переживу, оклемаюсь. Утрусь и дальше пойду, с гордо поднятой головой.
Пусть только попробует Макс еще хоть слово мне поперек сказать! Я ему устрою веселую жизнь, он у меня узнает, почем фунт лиха. Никаких больше поблажек и слабостей, никакого флирта и недомолвок. Только сугубо деловые отношения, без вариантов.
Решительно тряхнув головой, включаю компьютер. Хватит лирических отступлений, пора заняться работой. Начальство, конечно, получило сегодня щелчок по носу, но это не повод запускать текущие дела. Отчеты-бюджеты сами себя не сделают, знаете ли.
Погрузившись в цифры и графики, не замечаю, как в кабинет заглядывает Машка, моя лучшая подруга и коллега. Вздрагиваю от неожиданности, когда она хлопает меня по плечу, подкравшись сзади.
— Ника, ты чего такая смурная? — сочувственно тянет подруга, усаживаясь на край моего стола. Заглядывает в лицо встревоженным, цепким взглядом. — С Лешкой поругалась, да? Или с Максом что-то не поделили? Смотрю, он тебя с планерки к себе вызывал.
Чувствую, как к щекам приливает густая краска стыда. Машка, чертовка, все замечает! Ничего от нее не утаишь. И как, спрашивается, ей объяснить, что у меня теперь с обоими Волковыми все сложно? Что сама запуталась, кого из них больше люблю — Алекса или Макса?
— Маш, я… Я даже не знаю, как сказать, — мямлю, пряча глаза. Теребя в пальцах карандаш, усиленно делаю вид, что изучаю бумаги. — Столько всего навалилось, столько всего случилось… Сама не пойму, что к чему.
Она лишь понимающе хмыкает и хлопает меня по руке. Дескать, не переживай, подруга! Прорвемся. Мы же не из сахара, чай, не растаем. А с мужиками этими разберемся как-нибудь. Не первый год замужем, слава богу!
Ее поддержка и участие действуют лучше всякого лекарства. На душе теплеет, губы сами собой растягиваются в слабой улыбке. Господи, и что бы я без нее делала? Пропала бы совсем, сгинула в пучине отчаяния.
— Спасибо, Машуль, — искренне говорю, на мгновение прижавшись щекой к ее ладони. — Ты настоящий друг. Даже не представляешь, как я тебе благодарна. За все — за понимание, за помощь, за то, что никогда не осуждаешь.
— Ну что ты, глупая! — отмахивается она, легонько щелкнув меня по носу. — Мы же подруги, забыла? А друзья познаются в беде. Всегда говори, если что, я приду на помощь. Разберемся как-нибудь.
От избытка чувств на глаза наворачиваются слезы. Смаргиваю их, шмыгаю носом. Вот ведь размазня сентиментальная! А все из-за
18
Весь остаток дня проходит как в тумане. Я механически перебираю бумаги, строчу служебные записки, отвечаю на звонки. А в голове — звенящая пустота и обрывки мыслей, одна другой тревожнее.
Как теперь быть? Что делать с Алексом, с нашими отношениями? Удастся ли помириться, вымолить прощение за измену? И стоит ли вообще пытаться, если в душе по-прежнему царит сумбур и неразбериха?
А Макс… Господи, как же больно вспоминать его холодный, безразличный взгляд! Это равнодушие, почти брезгливость во время нашего утреннего разговора. Неужели он и правда считает случившееся ошибкой? Минутной слабостью, недостойной внимания?
От этих мыслей к горлу подступает горький ком, в носу предательски щиплет. Тихонько шмыгаю, прикусываю губу, чтобы не разреветься прямо на рабочем месте. Нет уж, хватит с меня публичных истерик! Наревелась уже будь здоров, пора завязывать.
Так проходит час за часом — в бесплодных попытках сосредоточиться на работе и не думать о своих мужчинах. То бишь, об одном почти-уже-бывшем парне и одном почти-любовнике. Черт, ну почему все так сложно? Почему нельзя просто влюбиться раз и навсегда, без всяких "но", "если" и "наверное"?
От грустных дум меня отвлекает громкий хлопок двери и встревоженный голос Машки:
— Ника, ты слышала новости? У нас ЧП! Леша в больнице, попал в аварию по дороге с работы. Вроде как, серьезно пострадал, без сознания. Сейчас как раз "скорую" ждем.
Меня словно ледяной водой окатывает. В первую секунду тупо смотрю на подругу, не в силах осознать услышанное. Не может быть… Нет, только не это! Только не Алекс!
— Что?! — едва не срываюсь на крик, вскакивая со стула. Ноги подкашиваются, в висках стучит набатом. — Какая авария? Где? Когда? Господи, да что же это такое!
Маша испуганно отшатывается, всплескивает руками. На лице — неподдельный страх вперемешку с сочувствием.
— Да я сама толком не знаю! Только что Макс сообщил, сам не свой от волнения. Вызвал "скорую", сейчас поедет в больницу. Просил тебя позвать, говорит — дело серьезное.
Меня охватывает ужас пополам с леденящей беспомощностью. Лешка, мой Лешка попал в беду! Да что же это за напасть такая! И ведь расстались мы с ним совсем некрасиво, наговорили друг другу гадостей. А теперь я могу вообще больше никогда его не увидеть!
От этой мысли становится так страшно, что едва не теряю сознание. Пошатываясь, хватаюсь за край стола, пытаясь удержаться на ногах. В голове только одно — скорее, скорее к нему! Увидеть, убедиться, что жив. Что борется, не сдается.
— Маш, скажи, где он? — лихорадочно спрашиваю, путаясь непослушными руками в рукавах пальто. Пальцы дрожат и не слушаются, никак не получается попасть в петли. — В какой больнице? Я еду прямо сейчас!
Подруга мнется, опускает глаза. Вижу, что ей неловко, не хочет меня расстраивать. Но делать нечего, придется рвать пластырь разом. Иначе просто себе места не найду от страха и беспокойства.