Неназванная
Шрифт:
“Это – если заметит”, – поправила себя чародейка, на цыпочках выходя из спальни хозяина дома.
Она знала, что Алдар ушёл, и дома никого нет, но всё равно не смогла побороть в себе инстинктивное желание проделать всё как можно тише и незаметнее.
“Не пересчитывает же он монеты каждый вечер! – попыталась успокоить себя маленькая воровка, надевая видавший виды плащ. – А я потом подложу их обратно, из жалованья.”
Немногочисленные в ранний час прохожие оборачивались вслед. Вовсе не для того, чтобы одарить улыбкой или
“На глаз совершенно незаметно, что монет стало меньше, – продолжала убеждать себя она. – А даже если и заметит, то что ж… Пусть выпорет, заслужила. Лишь бы книгу не нашёл”!
Место для покупки она уже присмотрела. На кухне, возле печи, несколько досок пола было подогнано неплотно. Если в щель просунуть металлический прут, которым перемешивают угли, и как следует надавить, то доска должна приподняться. Отличный тайник!
“Только бы Алдар не расстроился, обнаружив пропажу! – вздохнула девушка. – Может, лучше самой признаться?”
Почему-то ей очень не хотелось огорчать советника. Но жажда обладать трудом по практической магии была сильнее.
“Нет, нельзя! – осадила себя чародейка. – Он спросит тогда, где деньги. Поди и догадается. Хватило ж ума ляпнуть вчера про книги”!
Лавка была ещё закрыта. Даже в урочный час здесь бывало мало покупателей: духовная пища интересовали жителей Гатвина отнюдь не в первую очередь. А уж в такую рань… Но девушка не отчаялась. Она изо всех сил забарабанила по дубовой двери, готовясь выслушать поток брани и убедить купца открыться раньше времени.
Но опасения были напрасными. Хозяин лавки, уразумев, что юная посетительница хочет приобрести книгу, рассыпался в поклонах и извинениях неведомо за что.
Домой чародейка возвращалась окрылённой. Она снова будет изучать магию! Может, это будет не столь интересно, как у Бередара, но всё ж намного лучше, чем вообще никак. По сторонам девушка смотрела ещё реже, чем на пути в лавку. Поэтому не было ничего удивительного в том, что она заблудилась.
Сперва чародейка решила, что сейчас окажется на какой-нибудь из знакомых улиц. Вот прямо за первым же поворотом будет привычная Рыночная площадь! Ну или за вторым…
Когда счёт этим поворотам перевалил за десяток, девушка поняла, что без помощи верную дорогу не найдёт, и начала оглядываться в поисках знатока местности.
Таковых не наблюдалось. Дома в этой части Гатвина были не каменные, а сложенные из глины, перемешанной с травой и, судя по запаху, навозом. По крайней мере, эта идея могла объяснить, почему отовсюду несёт такая вонь.
Чародейка по своей воле ни за что не пошла бы в этот район. Но ноги решили за неё сами. Как теперь отсюда выбираться, она понятия не имела. Единственное, в чём девушка была уверена, она не пересекала крепостную стену, опоясывавшую Гатвин.
Вспомнив это, чародейка приободрилась: город есть город. Не пропадёт!
“Пропала!” – подумала она через пару минут.
– Потерялась, крошка? – развязно поинтересовался здоровый, почти вдвое выше её детина, подходя поближе.
От него пахло потом и чем-то ещё, что чародейке напомнило о мукомольне.
Следом, оживлённо переговариваясь, подтянулись ещё трое таких же.
– Я не хочу вас убивать, – прошептала девушка, пятясь назад. – Оставьте меня!
– Слыхали? Она нас не убьёт! – сгибаясь пополам от смеха, простонал детина.
Остальные поддержали его дружным гоготом.
– А ну, поди сюда! – ставший вдруг серьёзным, мужлан схватил чародейку за руку и притянул к себе.
– Пусти! – девушка попыталась вырваться, но силы были неравны.
Он впился губами в её губы. Зло, агрессивно. Она поняла, что поцелуем дело не закончится, и, мысленно вздохнув, пожелала, чтобы мужлан умер.
Ничего не произошло. Детина облапал её, проник под рубаху, запустил руку в исподнее. Чародейка вскрикнула.
– Можешь кричать, – “милостиво” разрешил мужлан. – Меня это заводит.
Девушка снова и снова желала ему смерти, но, как и в первый раз, безрезультатно.
Её затащили в какую-то халупу и надругались, все четверо. Чародейка вырывалась, кричала, пыталась ударить или хотя бы укусить, но не удавалось. Пока один насиловал, другие крепко держали её руки и голову.
Наконец, последний, покончив с грязным делом, сомкнул свои ладони на горле девушки. Та захрипела.
– Зачем, Зорот? – лениво полюбопытствовал один. – Это ж бродяжка. Кому какое дело…
– Заткнись! – рыкнул на него душивший. – Так надёжнее. Не хочу висеть из-за какого-то перепихона.
Чародейка обмякла.
– Готова, – заметил ещё один насильник. – Пошли уже!
Подбадривая друг друга шутками и дружескими тычками, мерзавцы вышли из халупы. Девушка, перемазанная кровью, осталась лежать.
Через несколько минут она осторожно пошевелилась. Всё тело болело, особенно внутри.
“Почему я ещё жива?” – подумалось ей.
Девушка, прихрамывая и держась за стену, чтобы не упасть, выбралась из дома. Куда идти, она по-прежнему не знала.
– Великий Создатель, что с тобой?! И что ты тут забыла?
Чародейка обернулась на знакомый голос.
– Госпожа Шатти?
– Шатти я для твоего хозяина. А для тебя – госпожа Шаттнаара, – строго отозвалась целительница, но тут же озабоченно охнула:
– Да на тебе кровь! Ты ранена?
Девушка молча помотала головой.
– Ладно, разберёмся. Yerrha equillia!
Боль в теле отступила. Осталась боль в душе.
– Спасибо, госпожа Шаттнаара, – тихо проговорила чародейка. – Но у меня нету денег, чтобы заплатить, так что не надо больше…