Неночь
Шрифт:
Когда мужчина шагнул вперед, остальные расступились, словно по команде. Начали разгружать караван, отцеплять изнуренных верблюдов. Четверо из них положили Наив на носилки и понесли к утесу. Мия не видела веревки. Не видела…
– Как тебя зовут?
– Мия, господин. Мия Корвере.
– И кто твой шахид?
– Меркурио из Годсгрейва.
– А, Меркурио наконец набрался храбрости, чтобы послать очередную овечку в Церковь Заклания? – Он протянул руку. – Любопытно.
Мия приняла протянутую руку, и незнакомец помог ей подняться с песка. Во рту у нее пересохло, сердце колотилось. В жилах пульсировало эхо желания и жажды крови.
– А
Трик медленно кивнул, смахнув дреды с лица.
– Так точно.
– Меня зовут Маузер* [49] , слуга Матери Священного Убийства и шахид карманов в Красной Церкви, – он отвесил небольшой поклон. – Полагаю, вы нам кое-что принесли.
Вопрос повис словно дамоклов меч над головой Мии. Тысяча перемен. Бессонные неночи, окровавленные пальцы и яд, капающий с рук. Сломанные кости, обжигающие слезы и ложь на лжи. Все, что она делала, все, что она потеряла, – все сводится к этому моменту.
49
Mouser – в переводе с английского «мышелов»; тот, кто любит высматривать, вынюхивать (прим. пер.).
Мия потянулась к ремню за мешочком с зубами.
Живот сковало ледяным холодом.
– Нет… – ахнула она.
Ощупала пояс, тунику. Глаза расширились от паники, когда она поняла…
– Мое подношение! Оно исчезло!
– Какой кошмар, – прокомментировал Маузер.
– Но оно только что было здесь!
Мия рыскала взглядом по песку вокруг себя, испугавшись, что потеряла мешочек во время схватки с Триком. Начала копаться в пыли со слезами на глазах. Мистер Добряк набух и закатился в гущу ее тени, но даже он не мог полностью поглотить ее страх, – мысль о том, что все ее старания были впустую… Ползая в грязи, со спутанными волосами, она закусила губу и…
Звяк, звяк.
Мия подняла голову. Увидела в ловких пальцах знакомый мешочек из овечьей шкуры.
Маузер улыбнулся.
– Тебе нужно быть более осторожной, маленькая овечка. Шахид карманов, как я и сказал.
Мия встала и с рычанием выхватила мешочек. Открыла его, пересчитала зубы, сжала их в побелевшем кулаке. Окинула мужчину изучающим взглядом, гнев ненадолго поглотил ее страх. Пришлось бороться с желанием добавить его зубы в коллекцию.
– Это было бессердечно, – сказала она.
Улыбка Маузера стала шире, в уголках мудрых глаз появилась грусть.
– Добро пожаловать в Красную Церковь, – ответил он.
Глава 8
Спасение
– Две железных и двенадцать медяков, – прокаркал мальчишка. – Сегодня запируем, как короли! Или королевы. В зависимости от обстоятельств.
– Что? – фыркнула чумазая девочка рядом с ним. – Имеешь в виду, будем распяты на улице Тирана? Если тебе все равно, я бы лучше попировала, как консул.
– Девчонки не могут быть консулами, сестренка.
– Но пузо-то я могу набивать ничуть не хуже.
В переулке неподалеку от рыночной толпы сидели три оборванца с корзинкой черствых булочек. Первым оборванцем был шустрый паренек, врезавшийся в Мию на рынке. Второй оборванец – девочка с грязными светло-русыми волосами и босыми ногами. Третий – мальчик постарше, худой как спичка и злобный на вид. Их одежда выглядела изношенной, но у старшего мальчика имелся при себе хорошенький пояс с ножами. Перед ними лежала утренняя добыча: горсть монет и серебряная ворона с янтарными глазами.
– Это мое! – крикнула Мия им в спины.
Троица быстро вскочила на ноги и повернулась к своей обвинительнице. Мия стояла в начале проулка, держа руки со сжатыми кулаками по бокам. Старший мальчик вытащил нож из-за пояса.
– Верните немедленно! – продолжила Мия.
– Или что? – поинтересовался мальчик, поднимая клинок.
– Или я позову люминатов. Они отрежут вам руки и выкинут вас в Хор, если повезет. А если нет, то вас ждет Философский Камень.
Троица разразилась издевательским хохотом.
Чернота под ногами Мии покрылась рябью. Страх внутри испарился. Сложив руки, она выпятила грудь, прищурилась и заговорила голосом, который сама не узнала:
– Верните. Ее. Быстро.
– Пошла на хрен, мелкая шлюха! – огрызнулся старший мальчик.
Мия насупленно сморщила лоб.
– …Шлюха?
– Режь ее, Финка! – крикнул мальчик помладше. – Проделай в ней новую дырку!
С покрасневшими щеками Мия взглянула на первого мальчика.
– Тебя зовут Финка? А, потому что ты носишь ножи, верно? – Перевела взгляд на младшего. – А ты кем будешь, Блохой? – Затем на девочку. – Дай угадаю, Личинка? [50]
– Остроумно, – ответила девочка. И, медленно подойдя к Мие сбоку, отвела назад руку и врезала ей в живот кулаком.
Воздух с влажным кашлем вышел из легких, и Мия упала на колени. Моргая, ослепнув от боли, она прижимала руки к животу и пыталась сдержать тошноту. Внутри нее росло изумление. Изумление и ярость.
50
Больше понтов, чем мозгов, дорогие друзья. Больше понтов, чем мозгов.
Никто и никогда ее не бил.
Никто не смел.
В Хребте она наблюдала бесчисленное количество раз, как ее мать парировала остротами в разговоре. Видела, как донна Корвере унижала мужчин, превращая их в заикающиеся тряпки, и доводила женщин до слез. Мия хорошо училась. Но правила гласили, что оскорбленный должен ответить собственной остротой, а не загнать тебя в переулок и ударить, как какой-то низкородный хулиган…
– О… – просипела Мия. – Точно.