Ненормат

Катов Кат

Восточное

Нам с тобой не впервой, как водится,жить вне времени и вещей.Просто вновь за окном находитсякоролевство серых мышей.Неприметное, тошное, тусклое,некурящее и вообщенепохожее очень на русскоекоролевство серых мышей.Где главенствует вошь чиновничья,вся в законах для корешей —тех, которых в погонах полковничьихкоролевства серых мышей.И ведь кажется, что летящее,всё цветное для глаз и ушейжило время, не предвещавшеекоролевства серых мышей.Что ж теперь горевать о пройденном?Это просто такое клише:утверждать, что несчастная родина —королевство серых мышей.Ничего, мы нашли здесь себе ночлег,научились жить невпопад…За окном вырастает из сумерексерый, липкий, родной Ашхабад.

Новогодняя

бухгалтерская

Раз в году подводятся итоги,раз в году балансовый отчёт.Все печали, встречи и тревогизакрываю на переучёт.Закрываю двери расстояний,перестану жить на сквознякесутолок, вокзалов, расставаний,перекрестьем жилок на виске.Зачеркну ненужные кредиты,выплачу последние долги.Снова чашка кофе недопита,безразличны и не злы враги.Суету разлук и грех ошибокоставляю в прожитом году.Но расчёт настолько слаб и зыбок,что концов с концами не сведу.На приход поставлю битый опыт,а в расход – умение мечтать.За окном светлеет неба копоть,и уже кончается тетрадь…Не терять в снегу свою дорогу,не ронять пустых напрасных слов.На моём балансе слишком многодавних, неоплаченных счетов.

Развод

До свиданья, моя Одесса,жаль, что так пришлось расставаться.Остаётся теперь из креслав телевизоре ждать «Ликвидацию».Прощевайте, Киев и Харьков, —я в вас был и там было мило.Вы являли собой подаркирусофобам и русофилам.Львов, Полтава, Донецк и Припять,Шепетовка, Луганск, Николаев, —так и хочется с вами выпитьпосошок по одной, по крайней.Закурив, присесть на дорожку,помолчать, забыв о скандалах.Мы же, в общем, были хорошие.нам же, в общем, всего хватало.И поднявшись, направиться к двери,окончательной, неотступной.И спиною просить доверия,понимая, как это глупо.Но предательства не искупишь,даже если уходишь гордо,если раньше твердил, что любишь,а потом – с размаху по морде.Вот и всё. И идёшь как в рубище,пряча стон из последних сил.Ничего не изменится в будущем.Ничего. Ты сам заслужил.Много лет спустя на рассветевдруг с тоской наберёшь Житомир.Но холодный голос ответит:«Не звоните сюда. Он помер».

На поправку

Время лечиться от долгой болезни —путаной, жаркой, слепой лихорадки.Время опять становиться полезным —чётким, спокойным, логичным и кратким.Время разбрасывать камни, которыхвдруг за душой накопилось немало.Выбросить взрывом тоску мониторов —лишь бы другому во вред не упало.Хватит, вставай, брат, – был вынужден симкамигорькое черпать чужое снадобье.Грезил виденьями, памятью, снимками,грезил – и всё это были подобья.Нет ничего, что должно задержатьсятам, в миокарде, истрёпанном болью.Чтобы нейронов потом папараццив мозг не тащили картины юдоли.Кончилось всё, пусть и не начиналось.Кончились спазмы, страданья и стрессы.Если же вирусы где-то остались, —веником в бане изгнать, словно бесов.Завтра ты станешь разумным и твёрдым.Гордым. (Ах, боже ты мой, снова гордым!)Печень забудет о прошлых невзгодах.Кости не будет ломить к непогоде.Что до причины болезни – ну что же,пусть у неё всё срастётся как нужно,пусть подойдёт неслучайный прохожий,пусть без проблем завершится окружность…Всё, решено. Завтра встану здоровым,выйду в реал – и увидимся, братцы,там, где легко, где не держат оковы…Только бы час до утра продержаться.

Маша и лифтик

Тра-та-та, тра-та-та,вышла Маша из лифта.Лифт уехал далеко,Маша дышит глубоко.Из груди рыдания:«Лифтик, до свидания!Ты летишь сейчас туда,где не ходят поезда,не летят ракеты,милый, милый, где ты?Возвращайся, буду ждатьдаже через месяц,пусть лифтёры на менявсех собак повесят —всё равно я буду здесьтихо жать на кнопку,буду пить здесь, буду есть,буду морщить жопкуна ступенях ледяных,лишь бы ты вернулся,избежал врагов лихих,к небу прикоснулся.Я ль тебе не хороша?Лифтик, тут всё наше…»Сигареты, что смешат,подвернулись Маше!

Мушкетёрское

И на обломках самовластьянапишут наши имена.Страна,

причудами полна,исторгнет вздох глубокий счастьяи скажет: «Грёбаный компот,какие правильные людивертели власть в протестном блюде,и автократии оплотиздох благодаря фейсбуку.Держи, товарищ, нашу руку,бери нас, ватных, на порукуи смело двинемся вперёд.Туда, где рынок и свободанас встретит радостно у входа,который раньше выход был».Так мнилось мне, револьсьёнеру,в душе почти что Робеспьеру,пока я водку с пивом пил.Но зелье кончилось нежданнои морок спал с прикрытых глаз.Я вновь обычный пидорасс тупой усмешкой Д'Артаньяна…Как странно, милая, как странно.В последний раз, в последний раз.

Якорь

Держаться – такая моя непростая задача.Держаться, когда отрывает от ветра башку.Держаться, держаться, держаться – иначележать потерпевшим на том бережку.Туда гонит шквал жизнью битую шхуну —на скалы крушения ветхих надежд.Накрыло посудину южным тайфуном,срывающим парус цивильных одежд.Вгрызаться в гранит утомлённым металлом,на смычках дрожащих распугивать рыб.И помнить: кораллы, кораллы, кораллывсё сделают, чтоб ты красиво погиб.Держаться. Скулить про себя, но держаться.Ты крайняя степень паденья на грунт.Упасть и отжаться, упасть и отжаться, —а как не отжаться? На палубе бунт.Команда отчаянья, вся в аркебузах,готова порвать капитана и юнг.И Фрейда отправить купаться к медузам,и Юнга спустить в корабельный гальюн.А ветер ударил с удвоенной силой,и цепь оборвалась, как злая струна.Несёмся на рифы безвестной могилы,на скалы непрошеной памяти, на…

Пейджер

Ах, девяностые, лихие,безумные, сторожевые.Бабло гуляет по России,а мы такие молодые…Пенсий ждут пенсионеры,шмотки возят инженеры,касками стучат шахтёры,рубль – взял почти и помер.ЕБН, Мавроди, Авен,Хакамада, Листьев, Кох.Нет фамилии Аршавин,есть фамилия Титов.Пацаны, стрела, разводка,рэкет, лохи и быки,«амаретто», пиво, водка,крыша, палево, венки.Бартер, ваучер, валюта,«сникерс», биржа, фильма «Брат»,референдум, виза, смута,траст, Чечня, электорат.Понт, «тойота», «Doom», прокладки,Gorky Park, прикид, шансон,бакс, с дефолта взятки гладки,видеомагнитофон…Нынче всё не так, как прежде, —вождь, духовность и безнал…Кто не помнит слова «пейджер»,тот свободы не видал.

Этапное

Население шло по этапу,был невесел весенний этап.У католиков выбрали папу,будто мало у них этих пап.Ким Чен Ын угрожал ойкумене,веселился и пел его штаб.И Обама сидел на измене.«Пусть сосут», – огрызался этап.На обочинах лузгали семки,матеря всех очкастых растяп:«Хорошо бы поставить их к стенке,не туда ли ведёт их этап?»Был конвой правоверен и злобен,по-владимирски скучен и ряб.Спотыкаясь в ухабах колдобин,к горизонту стремился этап.Весь в красивых наколках на теле,от дороги тяжёлой ослаб,он ногами ступал еле-еле —не доевший баланды этап.Обессиленный лёг он и замерпод молчанье зловещее баб.Весь такой исторический ламер —современный российский этап…Матюгнётся студенточка «фак ю!»в свете зала читального ламп,просмотрев на грядущем истфакедва абзаца про здешний этап.Где стабильности полная шляпаи духовности пошлый масштаб…Население шло по этапу.Был невесел весенний этап.

Побег

День-ночь, день-ночь,тиканье часов.Шаг прочь, шаг прочь,двери на засов.Уйти, уйти,не мешать жить.Позади, позадипорванная нить.Чуть свет, чуть светвыйти на перрон.От бед, от бедсесть в пустой вагон.Там где, там гдеярки краски дня,там нет, там нетбольше нет меня.Летит, летитза стеклом дождь.Нелепых обидв кассу не вернёшь.Опять, опятьпусто за душой.Не дать, не взятьи хоть волком вой.Прочь-вон, прочь-вон —мысли в пустоту.Качает вагонпозднюю звезду.