Ненужный мальчик
Шрифт:
Комиссар грустно улыбается.
– Итак, – говорит он, – эскулапа оповестили через пять или десять минут после похищения. Ну, как видите, не такие уж они идиоты, наши клиенты. Они хорошо обмозговали дело, можете мне поверить. Гибер, отправляйтесь в больницу и расспросите телефонистку. Узнайте все об этом звонке. А мы вернемся на Ке-дез-Орфевр. Поищем в наших архивах хитреца, который мог бы организовать такую операцию. И попытаемся, если возможно, ответить на ключевой вопрос.
– Какой, шеф? – с любопытством спрашивает Видалон.
– Ну, если, как мы склонны думать, это похищение с целью вымогательства, то преступники потребуют деньги. Что я говорю! Они уже потребовали деньги. Но я прикидываю, сколько может выложить семья Лефевров. Хирург, работающий в больнице… Он живет, несомненно, в достатке. Я понял это, побывав у него дома, но в Париже наверняка есть сорок или пятьдесят тысяч семей, располагающих такими же средствами, как он.
– Значит, ключевой вопрос таков: почему доктор Лефевр?
Глава VI
После темноты, царившей в кузове, Мари-Клод Жанвье щурит глаза, глядя на открывшуюся ее взору картину. Если, конечно, это можно назвать картиной: каменная стена и канистра для бензина. Машина задним ходом въехала в гараж, и тяжелая дверь с противовесом закрылась за ней с глухим стуком.
Фабиен Лефевр уже спрыгнул на землю, не обращая никакого внимания на пистолет, которым поигрывает чернокожий в голубом костюме. Мари-Клод спускается, в свою очередь, заботясь, чтобы юбка не обнажила колени, и стараясь двигаться с максимальным достоинством. Псевдоафриканец тихо хихикает под своей маской. Он без излишней грубости хватает Мари-Клод за руку.
– Прошу сюда, господин полицейский, – шутит он.
Они идут вдоль фургона к двери в стене гаража, выходят на узкую лестничную площадку, откуда ведут наверх деревянные ступеньки. Еще одна стеклянная дверь выходит на улицу, но стекла тщательно замазаны белой краской. Они пропускают лишь сероватый свет – единственное свидетельство того, что за ними есть свет настоящий.
– Поднимайтесь! – приказывает Арсюл, указывая на лестницу дулом пистолета.
Фабиен идет первым, перепрыгивая через ступеньки. Наверху – еще более узкая площадка, чем на первом этаже, и слева открытая дверь. Мари-Клод, которая следует за Фабиеном, понимает, что прямо над гаражом оборудовано помещение для шофера или дополнительная комната для случайного гостя.
Когда Арсюл, в свою очередь, входит в комнату, внизу хлопает дверь и разражается ссора. Начинает ее визгливый женский голос:
– Вы совсем с ума спятили, привезли эту бабу с собой! Легавую к тому же. Что мы с ней будем делать?
– Эй, слушай, оставь нас в покое, а? – отвечает мужской голос с акцентом южанина. – Ты же видела, что иначе нельзя было. Она цеплялась за парнишку, эта идиотка. И потом, ты ведь должна была им заниматься. Ну, а теперь будет она. Все меньше забот, правда?
Спор прекращается так же внезапно, как и начался, вероятно, потому что ссорящиеся поняли, что их слышат.
– Усекла? – Арсюл развязно обращается к Мари-Клод. – Ты о нем позаботишься. Только конурку готовили для одного малыша. Теперь придется вам устроиться здесь вдвоем.
Стоя на пороге перед тем как закрыть за собой дверь, он считает нужным сказать что-нибудь успокаивающее.
– Не волнуйся, – говорит он, – помереть вам не дадим. Это не в наших интересах.
И, словно опасаясь, что сказал лишнее, поспешно выходит из комнаты. Хлопает дверь. Два раза поворачивается ключ в замке. Слышны удаляющиеся шаги. Молодой, спортивный Арсюл быстро сбегает по ступенькам.
Мари-Клод Жанвье отмечает эту деталь с профессиональной точностью полицейского, желающего оказать максимальную помощь своим коллегам в розыске опасной банды. Но до сих пор примет, замеченных ею, маловато. Похитителей было трое: двое в машине и один, который ждал у фургона в Булонском лесу. Она слышала голоса лишь двоих. У одного акцент южанина, у второго голос низкий, довольно приятный, но вульгарный, как и у первого. Язык примитивный. Теперь еще добавилась женщина, сварливая и писклявая.
Это все, что касается слуховых впечатлений. Очень немного. Проделав полуторачасовой путь за пределами Парижа, фургон скрылся в неприметном гараже, вероятно, отделенном от жилого дома, поскольку лестница, идущая вдоль его стены, выходит наружу. Надо будет запомнить каждую деталь в их тюрьме. Она состоит из одной довольно тесной комнаты с кроватью длиною в 120, самое большее 130 сантиметров, шкафом, старым креслом, двумя стульями, вращающимся табуретом и шатким столом – обычная мебель среднего качества, какую приобрели бы в комнату для прислуги.
На окне, которое должно быть расположено над дверью гаража, занавески, но стекла также замазаны краской. Шпингалет заделан намертво. Может, они и ждали одного лишь ребенка, но трезво оценивали способности Фабиена Лефевра: ничего не упустили из виду.
Шум спускаемой воды заставляет Мари-Клод обратить внимание на вторую дверь комнаты. Там с довольным видом стоит Фабиен: это вход в ванную комнату, выложенную кафелем с голубой сантехникой – умывальник, душ, унитаз. Приготовлены полотенце, мочалка и мыло.
Фабиен устраивается в кресле, бесцеремонно прихватив две книжки с картинками, лежавшие на столе. Он недовольно морщится.
– Видишь, они и об этом подумали, – замечает Мари-Клод, сев на кровать, – но тебе, кажется, это не нравится…
– «Астерикс» я читал, а «Мики» уже не для моего возраста, – отвечает мальчик с пренебрежением.
Мари-Клод слегка теряется. Она пытается измерить пропасть, отделяющую ее от десятилетнего ребенка, особенно такого. Фабиен ее смущает.
– Что ты читаешь обычно?