Необъявленная война: Записки афганского разведчика
Шрифт:
А сам над тазом медным нагнулся, стал мыть лицо и руки, готовиться к операции. Ассистировать будет сержант Ниточкин. Он же будет выполнять обязанности операционной сестры. Ниточкин по образованию фельдшер. Тесен операционный халат в плечах коренастого сержанта, руки сильные с бугорками пухлых вен. Он готов, ждет только приказа лейтенанта. Вспыхнули яркие лучи, хирург склонился над мальчиком. Операция началась, и вдруг полоснула далекая, глухая автоматная очередь. Ей ответила встречная, уже громкая и длинная. Застучал, захлебываясь, пулемет. Это совсем рядом огонь ведет первый пост.
— Душманы! Спустились с перевала, выходят к околице!..
— Гаси свет! В ружье! — приказываю я.
— Отставить! — Неожиданно резко и громко на фарси командует лейтенант.
Солдаты в растерянности: кого слушать, браться ли за автоматы или светить фонарями. А он снова громко и повелительно:
— Свет! Давай на меня! Свети лучше… Да не дрожите вы, как зайцы!
Совсем рядом ахнула мина, посыпалась глина с потолка. Дальше рисковать было невозможно.
— Прекратить операцию! Слушай мою команду!
Петров даже головы не повернул. Молча работают с сержантом.
— Лейтенант, вы с ума сошли! Бой начался. Надо гасить свет, если не желаете стать мишенью для душманов!
— Да полно вам, прекратить истерику! — осаждает он меня чужим незнакомым голосом. Оторвался на миг от стола, повернулся ко мне, лицо закрыто, видно только глаза… Они смотрят на меня строго и холодно…
— Не мешайте работать… Ваше место в отряде… Идите, принимайте командование, занимайте круговую оборону, бейте в хвост и в гриву этих мерзавцев!
— А вы?
— Не беспокойтесь. Мы знаем свой долг, на крайний случай оружие с нами…
И уже мягко, как уговаривают врачи больного проглотить горькую пилюлю, просит:
— Постарайтесь, пожалуйста, не подпускать бандитов. По крайней мере, пока не закончу операцию. Идите. Не волнуйте меня, командир. Помогите спасти мальчика! Договорились? Вот и хорошо… Займемся каждый своим делом.
Банда Али Шаха, как оказалось потом, не могла пройти через перевал. Высланная вперед разведка душманов натолкнулась на прочный заслон солдат армейской части и отряда добровольцев защиты революции. Без единого выстрела, осторожно, как кошка с взъерошенной шерстью перед собакой, попятился назад Али Шах со своими головорезами. Голод и холод погнал их по старым следам. Расчет был прост. На пургу и неожиданный ночной удар. Враг не застал нас врасплох. Похоронив до захода солнца погибших сельчан по всем мусульманским обычаям, я удвоил караулы. Али Шах нарвался на плотный прицельный огонь. Освещая место боя ракетами, мы с хороших позиций расстреливали душманов в упор, не пропуская их в кривую улочку, где ярко горел свет в одной-единственной хане в эту темную, тревожную ночь.
Понеся большие потери, Али Шах отступил. Мы сделали свое дело, как и полагается солдатам народной армии. Справился со своей операцией и русский доктор, лейтенант Петров… Весь мокрый от пота, сорвал с себя маску, стащил с рук операционные перчатки, сказал устало, негромко:
— Вот и все!..
Прислонился спиной к оконцу, чтобы остудиться, взвешивает на вытянутой ладони две ставшие бурыми от запекшейся крови свинцовые пули, извлеченные из тела мальчика.
— Это ему на память. От русского
И заулыбался своими пухлыми губами, довольный собой, что сумел-таки осилить, успешно провести эту сложнейшую операцию в необычных полевых, а точнее, фронтовых условиях…
И вдруг шальная пуля, продырявив стекло оконца, впилась ему в спину. Доктор вздрогнул, с удивлением оглянулся, посмотрел в темноту ночи и медленно, цепляясь руками за стенку, стал валиться, как подкошенная сосна от острой пилы лесоруба.
— Товарищ лейтенант! Товарищ лейтенант! — закричал не своим голосом Ниточкин и бросился к доктору, не дал упасть ему на земляной пол, принял на свои руки.
…Он лежал на мягкой соломе, укрытый своим полушубком. Лицо сразу осунулось, потускнела голубизна глаз. А рядом — Ниточкин. Растерялся сержант, не знает, что и говорить в таких случаях надо.
— Рана пустяковая… Я вот укольчик сделаю…
— Не суетись и не хитри, Саша, — отвечает Петров тихим голосом. — Укольчик твой не поможет… Я врач… Все понимаю…
Попытался чуть пошевелиться, боль по всему телу, Застонал тяжко.
— А вы потерпите, товарищ лейтенант… Скоро наш вертолет прилетит… По рации сообщили… В один миг в госпитале будем… — успокаивает Ниточкин.
Петров знал, что свои в беде не оставят. Интересно, кого пошлют. Вопрос только один: не поздно ли будет?
В части все пилоты классные и отчаянные. Особенно, когда надо спасать человека… Вот и сейчас можно не сомневаться, прилетят в любую погоду.
— А может, попить желаете? — Ниточкин никак не угомонится. — Чай черный, как деготь.
— Иди лучше к мальчику… Там ты больше нужен… Я здесь с командиром… поговорю. Иди же, Саша, иди!
Ниточкин бурчит что-то невнятное себе под нос, но слушается лейтенанта, идет в соседнюю комнату, где еще не отошел от наркоза Махаммад. Я ближе подсаживаюсь к Петрову.
— Что, прибавил я тебе хлопот, командир, — улыбается он через силу.
— Ничего… Все обойдется, — говорю я ему.
— Обойдется, — думая о своем, соглашается он со мной. — Махаммад будет жить! Это точно… Это главное… А остальное несущественно… Главное — мальчик!
— Мы все не знаем, как благодарить тебя, доктор.
— Свои люди — сочтемся, — пытается он шутить.
Помолчав немного, лизнул языком шершавые губы и с вопросом, довольно неожиданным, обратился ко мне:
— А ты женат, командир?
— Не успел еще, все воюем…
— Я тоже не успел… В отпуск собрался… Свадьбу играть дома. А ночью подняли по тревоге… По вашей просьбе… На помощь… — Рассказывал с придыханием лейтенант. — Невесту Таней зовут. Она у меня добрая. Лицо смешливое, в веснушках… А глаза синие с отливом… Глянешь в них — на душе радость…
Веки прикрыл, устал, лежит тихо, Таню свою вспоминает.
Я хотел встать потихонечку, огонь убавить в керосиновой лампе… А он снова заговорил.
— Не уходи, посиди рядом, — просит лейтенант. — Скоро снег растает, потеплеет… Сеять надо… Вы, пожалуйста, быстрее кончайте свою контру. А тогда ко мне в Орел, в гости… Испечет мама пирог. Угостит молочком топленым с пеночкой зажаристой… Только адрес запомни. Обязательно…