Необычайное путешествие
Шрифт:
Ткач вскочил и остекленевшими глазами уставился на извивающееся в предсмертных судорогах пресмыкающееся. Вася нанес еще удар и тут почувствовал, что его крепко охватили чьи-то руки. Мальчик повернул голову и встретился глазами с белокурым синеглазым юношей атлетического сложения. Руки юноши продолжали крепко держать Васю. В его взгляде мальчик прочел презрительное сожаление.
— Что ты наделал, юный безумец? — воскликнул ткач, обретя, наконец, дар слова. — Ты осмелился поднять свою нечистую руку на ту, которая носит священный облик Нехебт, покровительницы Нижнего Египта! Горе тебе! Горе мне и дому моему!
И, распростершись, ткач начал биться головой о землю в непритворном отчаянии.
— Ты совершил страшное преступление, чужеземец — сказал белокурый юноша остолбеневшему от неожиданности Васе. — Разве ты не знаешь, что, когда жители одного нома поели рыбы, почитавшейся священной в другом, между населением номов возникла долгая и кровавая война? Теперь я должен выдать тебя жрецам для страшной казни за твое преступление.
Кюльжан в ужасе вскрикнула, бросилась к Васе и охватила его обеими руками.
— Но ведь я хотел только спасти этого человека, — оправдывался мальчик.
— Ты помешал свершиться воле богов, — беспощадно ответил юноша. Став на колени, он бережно завернул убитую змею в услужливо поданный ему кусок ткани и, поднявшись на ноги, обратился к ткачам.
— Жалея вас, я скрою, что священная Нехебт погибла от руки чужеземца в вашем доме. Дайте же мне священную клятву, что ваши уста никогда не откроют этой тайны, или вы погибнете вместе со мной.
— Клянемся светлым оком Амон-Ра, — дрожащими голосами ответили ему бедняки.
— Пусть наши тела истлеют без погребения и не будут знать второй жизни, если мы нарушим эту клятву, — подсказал им дальше юноша.
Ткачи, запинаясь, повторили и эту страшную клятву.
— Идите за мной, чужеземцы, — обратился теперь юноша к Васе, Валерику и Кюльжан. — Это говорю вам я, Пааам.
Юноша вышел из хижины, и дети последовали за ним. Мимо них брели носильщики, сгибаясь под тяжестью ноши, семенили ослы, нагруженные товаром.
Пройдя кварталы жалких хижин бедняков, дети добрались до большой глиняной стены с узкой калиткой подле запертых тяжелых ворот. Подойдя к калитке, Пааам что-то показал привратнику, и тот пропустил его вместе со спутниками, окинув детей равнодушным взглядом. За стеной начинались совсем другие строения. Это был квартал богачей. Теперь по обеим сторонам улицы возвышались глиняные стены, из-за которых виднелись верхушки пальм, сикомор, акаций и плоские кровли домов. Скоро Пааам остановился и сделал Васе знак приблизиться.
— Ты и твои спутники, видевшие твое преступление и не остановившие его, достойны смерти. Ваша жизнь в моих руках. Я могу подарить вам ее или отнять, — сказал он.
Вася и без его слов понимал, что дело обстоит плохо.
— Если вы избираете жизнь, вы должны стать моим «говорящим орудием», — продолжал Пааам.
"То есть рабами", — перевел для себя Вася, а вслух спросил. — Что же мы должны делать, чтобы остаться живыми?
— В этом доме живет знатный вельможа Хенку, — указал Пааам. — Он поручил мне купить пару молодых рабов, которых хочет поднести в дар главному жрецу храма бога Пта за то, что тот составил гороскоп его жизни. Я скажу вельможе, что купил вас всех троих. Так вы попадете в дом главного жреца.
"Очень интересно", — подумал Вася.
— Вы будете исполнять все приказания, полученные
— Понятно, — не очень вежливо перебил Вася Пааама. — Значит, мы будем служить этому жрецу, а выполнять ваши приказания. Какие же?
— Время придет — узнаете, — загадочно ответил Пааам. — Теперь же пусть на ваши уста ляжет печать молчания. Идите за мной.
Пааам со своими спутниками беспрепятственно прошел в ворота ограды, и по дорожке, вымощенной каменными плитами, все четверо подошли к дому.
— Собаку оставим тут, — сказал Пааам, придерживая за ошейник Дозора. — У раба нет ничего, что не принадлежало бы его хозяину. Одна из конур здесь свободна. Собаку, которая в ней жила, съел крокодил.
Вася не смел протестовать, и Пааам подвел Дозора к конуре и закрепил цепь на его ошейнике.
Дом вельможи был из необожженного кирпича, а кое-где отделан желтыми и синими каменными плитками. Небольшие зарешеченные окна помещались под самой крышей. Дом от общего двора был отделен палисадником. По узкой крутой лесенке все четверо поднялись в прихожую комнату. Сказав, чтобы дети его здесь подождали, Пааам открыл дверь в длинный зал со стенами, покрытыми росписью, и скрылся внутри дома. Вася, Валерик и Кюльжан переглянулись.
— Интересно, кто такой этот Пааам? — сказал Вася. — Он не египтянин, судя по цвету его кожи и волос. А вот какого племени, я не пойму.
— Мне кажется, что он тоже раб, хотя и доверенный, — ответил Валерик. — Я заметил у него на лопатке след какогото клейма.
— Тише… Идут… — прошептала Кюльжан.
Почтительно сопровождаемый Пааамом, через зал шел тучный пожилой египтянин. Он был одет в тонкую льняную ткань. На плечах его лежало ожерелье, руки были украшены браслетами. Презрительно щурясь, он подошел к мальчикам, и по его знаку Пааам поспешно сдернул с них лохмотья, прикрывающие их тела.
Хозяин брезгливо потрогал бицепсы Валерика, заглянул в зубы покрасневшему от унижения Васе, бросил одобрительный взгляд на Кюльжан и, кивнув головой, приказал Паааму увести детей.
— Господин вас принял, — облегченно вздохнул Пааам, когда они опустились обратно во дворик. — Сейчас я вас сдам рабыне. Она приготовит вас в подарок жрецу.
— То есть, как это приготовит? — встревожился Вася. Но Пааам уже отошел от них. Дети стали разглядывать общий двор. В нем были расположены круглые каменные закрома для зерна, кухня, хлебная печь, колодец с водой с "журавлем" над ним. Вдали виднелся длинный каменный барак, видимо, для слуг. В глубине двора была калитка, ведущая в большой сад.
Открылись ворота ограды, и во двор вошел караван ослов, груженных тюками и корзинами. Привратник свистнул в бронзовый свисток. Из барака сейчас же выбежали слуги. Началась разгрузка. Рабы быстро перетаскивали в кладовые корзины с овощами и плодами, глиняные горшки с медовыми сотами и все другое, что было доставлено с караваном.
— Это все привезено из поместья нашего господина, — пояснил Пааам, подойдя к детям в сопровождении пожилой египтянки. — Идите к бассейну совершать омовение. Потом вам дадут чистую одежду. И, слегка подталкивая детей, он повел их вглубь двора. Кюльжан осталась с египтянкой.