Необыкновенное счастье
Шрифт:
— Не-а. Для этого мне нужно лететь на самолёте.
Я удивлённо посмотрела на него.
— Ты не летаешь на самолётах?
Он покачал головой.
— Никогда.
— Как ты добирался до Нью-Йорка и обратно?
— Я путешествовал не так уж и часто, но, когда было нужно, я ездил на машине. — Он засунул противень в духовку и установил таймер.
— О. — В течение минуты я пристально смотрела на фотографию. Я была в каком-то смысле расстроена. — Ты боишься летать? Или тебе просто не нравится?
— Мне не нравится. В общем, все виды транспорта заставляют меня нервничать. Слишком большая вероятность
Его движения стали скованными, а голос звучал немного вспыльчиво, поэтому я решила оставить эту тему.
— Поняла. Ладно, здесь сказано, что она изучала бизнес и получила степень магистра в Мичиганском государственном университете, а также занималась организацией мероприятий в Детройте на протяжении многих лет. А он был профессором в Нью-Йорке. Степень магистра, — задумалась я. — И вышла замуж за профессора. Уверена, что она хочет нанять кого-то более образованного.
— Прекрати. Или сегодня ты останешься без мяса. — Он угрожающе посмотрел на меня через плечо, переворачивая стейки в маринаде.
Я подняла руки.
— Это серьёзная угроза. Прекращаю.
— Расскажи мне, о чём там ещё пишут. — Он смешал куски картофеля с оливковым маслом.
— Ладно, давай посмотрим. Здесь есть кое-какие вырезки из газет и журналов о винодельне.
Я прочитала некоторые отрывки вслух, затем открыла ссылки на полные статьи и сделала достаточно много заметок. По всей видимости, Лукас Фурнье приобрёл землю у фермера, который пытался расширить участок под красное вино в Северном Мичигане, но оно не было таким же прибыльным, как белое. Лукас был особенно заинтересован в выращивании гаме и пино-нуар, так что следующим, что я сделала, было детальное изучение этих сортов винограда. Я также узнала, что Лукас Фурнье открыл успешный абсент-бар в Детройте, и прочла интервью, в котором рассказывалось о том, как быть современным без ущерба для аутентичности. О готовности рисковать. О доверии собственной интуиции, даже когда здравый смысл говорит обратное.
Прежде чем я закончила, прошёл целый час, и Себастьян спросил, готова ли я есть.
— Да, извини, — сказала я, сползая со стула у барной стойки. — Что мне взять? — Мы собирались поесть на террасе, в маленькой столовой на открытом воздухе, мебель для которой он приобрёл в антикварном магазине на этих выходных.
— Всё уже готово. — Он открыл мне дверь, и я вышла, задыхаясь от восторга, когда увидела маленький обеденный стол под деревом в углу патио. Он положил голубую скатерть на круглый стол, поставил свечи, и развесил фонари на ветвях дерева. — Это не вилла во Франции, но я надеюсь, тебе понравится.
— О боже мой! Это прекрасно! — Я захлопала в ладоши и улыбнулась ему. — Огромное спасибо за то, что устроил такой ужин. Извини, что я не самый лучший собеседник этим вечером.
— Я просто рад, что ты здесь. Я знаю, что твои мысли сейчас в другом месте. — Он отодвинул для меня стул, и я села.
— Я столько всего узнала. Ты знал, что герцог Бургундский истребил сорт гаме в своём королевстве в 1395 году, потому что тот слишком хорошо конкурировал с его любимым пино-нуар? Он называл его злым, вероломным растением. — Я засмеялась, расстилая салфетку на коленях. — Забавно, что Лукас
— Я не знал об этом, — сказал Себастьян, садясь напротив меня. — Расскажи мне больше, раз уж сегодня мы пьём любимое вино герцога, «Пино Нуар Абеляр».
Моё сердце затрепетало, когда он стал наполнять бокалы. Мне нравилось, как свет горящих свечей играл со светлыми изумрудами его глаз. Мне нравилось, что он приготовил для нас стейк, картофель и салаты, а также обустроил это красивое, романтичное место. Мне очень нравилось, что он поддерживал меня по поводу этой работы. И теперь я знала немного больше о дальновидных молодых владельцах, чему я была безумно рада. Мне нравилось то, как Себастьян прикасался ко мне, как он всё ещё не мог поверить, что я была там, и могла исчезнуть в любой момент. Мне даже нравилось, как он иногда смотрел на меня с грустью в глазах, ведь я знала, что он борется с собственными мыслями в голове, но позволяет своему сердцу одержать верх. У него не было приступов на протяжении всей недели.
По крайней мере, он их не замечал.
Но я устала, пытаясь разгадать каждое выражение его лица, каждое молчание, в которое он погружался, каждый натянутый односложный ответ на вопрос, на который я надеялась получить ответ в мельчайших подробностях. Я принимала его таким, каким он был, и одобряла его старания. Его попытку быть со мной. Я понимала, как трудно ему было, и я любила его за это.
Святое дерьмо, что?
«Ты слышала меня. Я люблю его за это. Немножко. Заткнись и не мешай».
Я подняла вилку, опуская взгляд на свою тарелку. Это же было нормальным, верно? Признаться самой себе в том, что влюбилась в кого-то? То есть, в этом нет ничего такого. Это же просто чувство. Приятное чувство, к тому же. Приятное, глубокое чувство. Кто бы не смог влюбиться сильно и быстро в такого человека, как Себастьян?
И Бог знает, что я люблю всё глубокое, сильное и быстрое.
Я подавила смешок, когда набивала рот картофелем, и Себастьян забавно посмотрел на меня, но ничего не сказал, что только усилило мои чувства.
Но я не буду ничего ему говорить. Иисусе, могу только представить, что бы он сделал, если бы я сказала, что люблю его. У меня не было никаких проблем в этом плане — я была частью театрального мира, где все любили всех бурно и величественно (конечно, можно также ненавидеть кого-то в этом мире и по-прежнему любить его бурно и величественно, но это уже другая история) — но я чувствовала, что Себастьян был не из тех, кто легко воспринимает слова о любви.
— Так что ты думаешь мне следует надеть на собеседование? — спросила я с напускной серьёзностью. — Юбку в сине-белую полоску или чёрное платье? Это вопрос жизни и смерти, так что хорошенько подумай. Мне действительно хочется получить эту работу.
— Хм. — Он отрезал кусочек стейка и стал жевать, раздумывая над ответом. — Я немного неравнодушен к чёрному платью по понятным причинам, но мне также нравится полосатая юбка. Ты была в ней, когда я увидел тебя на пляже.
Моя челюсть отвисла.
— Ты помнишь?
— Конечно, я помню. В белой блузке и с босыми ногами.
— Ну, на самом деле у меня была обувь, просто не тогда, когда я ела песок прямо у тебя на глазах. Боже, это было так неловко. Хотелось бы мне вернуться в прошлое и изменить его.