Необыкновенные приключения Карика и Вали (Художник Г. Фитингоф)

Ларри Ян Леопольдович

И вдруг на желтой фанере появилась какая-то мошка.

– Он! – задышала Валя.

– Постой, – прошептал Карик. – Не сопи как паровоз. Ты же сдунешь его с дощечки.

Сдерживая дыхание, Карик еще ниже наклонился над дощечкой.

Прищурив один глаз, он стал пристально рассматривать крошечное существо, которое бегало взад и вперед по краю дощечки.

– Он! Наш Иван Гермогенович! – сказал Карик, прикрывая ладонью рот.

– Смотри, смотри, – зашептала Валя. – Видишь – ручками шевелит… малюсенький

какой! Неужели и мы такие были?

– Еще меньше, – ответил Карик. – Не разговаривай. Сиди и молчи.

Валя даже перестала дышать. И в наступившей тишине они услышали тоненький-тоненький писк – слабее комариного.

– Говорит что-то! – прошептал Карик, наклоняясь.

– Что говорит?

– Не понять!

Профессор соскочил с дощечки на землю и пропал в траве.

– Ушел!

– А куда?

– Значит, надо. Сиди и жди.

Через несколько минут он появился снова. На этот раз не один.

– Смотри, смотри, – сказала Валя, – на него кто-то напал.

Ребята нагнулись над дощечкой, но, как ни смотрели, не могли понять: то ли сам Иван Гермогенович тащит за собой темную бабочку, то ли бабочка вцепилась в профессора и не пускает его на дощечку. Бабочка билась, махала крыльями, валила профессора с ног.

– Поможем ему, – сказала Валя, – а то эта дрянь съест Ивана Гермогеновича.

Профессор барахтался у края фанеры, что-то пищал.

– Слышишь, Карик?.. Это он кричит: помогите, помогите!

Валя протянула руку к бабочке.

– Погоди! – остановил Карик сестру. – Он опять что-то говорит.

Но Валя уже схватила бабочку и с размаху отбросила ее прочь, потом подняла дощечку с профессором к самым глазам.

– Он, кажется, недоволен чем-то! – сказала Валя. – Наверное, бабочка здорово помяла его.

Профессор поднимал руки к небу, бегая по дощечке, и пищал. Он хватался руками за голову, топал крошечными ножками.

– Не бойтесь, – сказала Валя, – она вас не тронет.

Но и это не успокоило профессора. Он еще сильнее замахал руками и даже, кажется, несколько раз плюнул. По всему было видно, что Иван Гермогенович рассержен не на шутку.

– Ну хорошо, хорошо, – успокаивала профессора Валя, – я сейчас найду ее и раздавлю. Я ей покажу.

Услышав эти слова, Иван Гермогенович схватился за голову и вдруг так резко начал подпрыгивать на дощечке, так пищать, что Карик сразу понял: ученый хочет сказать что-то важное.

– Сейчас раздавлю! – крикнула Валя.

– Да ты не кричи! – шепотом сказал Карик. – Ты оглушишь его. Он ведь маленький. Дай-ка мне его сюда.

Карик бережно стряхнул профессора с дощечки к себе на ладонь и поднес его к уху.

– Экофора, – услышал он слабый голос Ивана Гермогеновича. – Единственная экофора… Такой экземпляр!..

– Про экофору какую-то говорит! – шепнул Карик.

– Это, наверное, порошок так называется, – тихо ответила Валя. – А порошка-то и нет…

Карик посмотрел на ладонь и сказал раздельно:

– Иван Гермогенович, что делать? Ветер унес весь порошок… Мы не виноваты… – И опять поднес ладонь к уху.

– Это ничего, – пропищал Иван Гермогенович, – у меня в лаборатории есть еще несколько граммов такого порошка… Несите меня домой… Только отыщите сначала экофору… Она тут… В траве…

– А что такое экофора? – спросил Карик.

– Экофора, – пропищал Иван Гермогенович, – бабочка из семейства молей… Водится только на юге… В наших местах такие бабочки чрезвычайно редки, а Валя отняла ее у меня… Пусть найдет.

– Ну, Валька, – сказал Карик, – ищи экофору. Сама выбросила эту редкость, сама и найди.

Валя наклонилась, пошарила и подняла за крылышки маленькую полумертвую бабочку.

– Эта? – спросил Карик, показывая бабочку профессору.

– Эта! Эта! – обрадовался Иван Гермогенович. – Захватите ее домой, но только, пожалуйста, осторожнее… Не сомните крылышек.

– А нам в какую же сторону идти домой? – спросил Карик.

– Идите прямо к пруду, никуда не сворачивая, а там за прудом вы и сами увидите дорогу в город. Одна тут дорога в город!

Карик сорвал лист подорожника, свернул его фунтиком и бережно посадил в него великого ученого – Ивана Гермогеновича Енотова.

– А теперь бежим домой, – сказал он Вале. – Только смотри не потеряй драгоценную экофору.

– Постой… Как же мы пойдем по городу голыми?

– Подумаешь! – презрительно фыркнул Карик.

– Нет, нет! – сказала Валя. – Это нехорошо.

– Что значит – нехорошо? – удивился Карик.

– Да у меня все кости торчат наружу. Надо мной смеяться будут.

– Ничего, добежим.

– Нет, нет, – замотала головой Валя. – Надо одеться.

Валя подняла с земли рубашку профессора и накинула на себя.

– Ну и чучело! Посмотри, на кого ты похожа.

Рубашка доходила Вале до самых пяток. Рукава свисали до колен. Но все-таки это была одежда.

Валя, засучив рукава, подобрала рубашку, точно шлейф.

– А ты как? – спросила она у Карика, не обращая внимания на смех. – Надень и ты что-нибудь.

Карику пришлось влезть в брюки профессора.

– Очень прилично! – одобрила Валя.

Утопая в штанах, Карик сделал несколько шагов, споткнулся и упал. Хорошо, что он успел вовремя поднять руку, в которой держал профессора, а то бы потерял его или раздавил.