Неоднажды в Америке
Шрифт:
А напоследок я скажу вам то, что сейчас говорят все вокруг, то, что все вокруг нас и должны говорить – не из-за политкоррекности, а истины ради. Не по бумажке, а так. Happy Holidays!
Почти не смешно
На одном литературном англоязычном сайте я подружилась с симпатичнейшей бабулькой. Лет ей уже за восемьдесят, но голова светлая, пишет прекрасно, умно, с юмором. Работает над повестью об истории любви русской девушки Тани Кулаковой и сбежавшего из плена немецкого солдата во время Второй мировой войны. Действие происходит на Урале. Ей уже указывали на некую… натянутость сюжета, но бабушка возразила, что
Я ей сразу предложила помочь – названия там, детали… Но она уверила, что много читает о России и пока ей помощь не нужна. Прошло какое-то время. И тут она мне пишет: вот вопрос, мол, возник, нигде не могу найти ответа. Какие марки русских вин? Что было бы написано на этикетках того времени? Каких, говорю, вин, о чём речь идёт? Ну, объясняет моя новая подруга, у меня там Таня останавливается перед винным магазином, разглядывает бутылки, думает, не купить ли ей вина. Вина? Винный магазин? Урал сороковых годов? Не, говорю, забудь, не было такого.
А она расстроилась. Как – не было? А какие рестораны были? Пришлось объяснять. А пиво в бутылках было? Тьфу ты, да ничего не было!!!! Тут она говорит: слушай, давай я тебе дам почитать первую версию, а ты мне скажешь, что там ещё не так.
Колхозов в деревне нет, у селян своя корова, лошадь, куры. На охоту едут в ближайший лес. Пленному раненому немцу русский охранник Николай Николаевич (как и Таня, свободно говорящий по-немецки и в целом очень дружелюбно к немцам относящийся) жарит два яйца на завтрак. И лечит старательно. Добрые все такие. Сидят в ресторанах, пиво из бутылок пьют. Но знаете, что обиднее всего? Это действительно хорошо написано! Люди живые, пейзажи красивые, сюжет захватывающий, язык чистый. Я ей предложила действие куда-нибудь в Данию перевести. Или просто в абстрактную страну. Потому что действие вообще не о том – она пишет о романе пленного солдата и девушки, которая ему помогает на вражеской территории. Прекрасно пишет. А может, так оставить? Интересно ужасно. Какая-то чудесная мифическая Россия, какие-то мифические сороковые годы…
Би-бип
Почему все машины гудят одинаково? В наш век почти ежедневных технологических усовершенствований и нововведений режущий слух настырный автомобильный гудок кажется непростительным анахронизмом. Ведь и телефоны когда-то звонили не отличимым друг от друга дзыньканьем, а смотрите, куда зашёл прогресс. Тут вам и Эминем, и Моцарт, и рэпперы, чьи имена я произнести не могу, не то что на русский перевести, и просто разной мелодичности трели и переливы. И каждый знает, что это его телефон звонит. А если кто хочет поиздеваться над Пятой симфонией Бетховена с помощью мобильника – нет проблем, нажми только пару кнопок.
Автомобили тем временем продолжают грубо и однообразно дудеть. А я хочу личный гудок! Нет, лучше три. Один типа «кхм-кхм»: извините, но уже давно зелёный зажёгся, оторвитесь от зеркала/магнитофона/члена/шоколадки и нажмите, плиз, на газ.
Второй – что-то вроде «ура-ура»: я полностью согласна с вашим плакатом. Хилари Клинтон – на мыло. Гудок «ура» также подходит для приветствия знакомых, обгоняющих тебя на машине, и сообщает проезжающим, что у них крутая тачка.
Ещё мне нужен грозный гудок вроде «какого хрена обгоняешь, козёл, у меня и так ПМС!» Но не очень наглый, я всё-таки дама, эквивалент среднего пальца меня не устраивает. Гудок «фырк», гудок «фи», гудок «хнык».
Музыку не
Это мои предпочтения. Я уверена, что предложи сегодня изготовители автомобилей персональные гудки – отбою бы не было. От «Лунной сонаты» до металлического «fuck you!», от «Танца подростков» Стравинского до полицейского свиста, от соловьиных трелей до громкого храпа – на любой звук найдутся желающие.
И ведь, небось, технология уже есть. Даже патент наверняка найдётся. А чего тогда?
Роджер
Август, жара, воскресенье; очередной день рождения очередного мальчика. Устав высиживать по два-три часа каждые выходные на этих праздниках детства, родители подвозят отягощённых подарками чад к входной двери и почти сразу исчезают. Возвращаются они под конец, забирают детей и сразу уходят домой или на очередное мероприятие.
А мне сегодня неохота никуда ехать. Все срочные дела переделаны, а дома я опять усядусь за компьютер или начну что-нибудь готовить. Я всё время куда-то бегу, никуда не успевая, а сейчас мне просто хочется сесть на дешёвый пластиковый стул посередине этого неухоженного двора, разомлеть от жары и влажности, медленно есть предложенное хозяевами шоколадное мороженое и смотреть улыбаясь, как стайка шестилетних мальчишек в плавках до колен плещется под струёй воды из шланга, как, разогнавшись на траве, они падают на колени и скользят, повизгивая от восторга, по мокрой полосе пластика, специально расстеленной родителями, как пачкаются, намокшие, в траве и земле и как хватают холодный арбуз мокрыми руками. В кои-то веки я позволила своей жизни остановиться на пару часов, не смотреть на неумолимый циферблат, никуда не спешить и ни о чём не думать.
Кроме меня тут ещё пятеро взрослых: родители именинника, некая блёклая молчаливая мама, помогающая хозяйке на кухне, и совсем немолодая пара жгучих брюнетов – то ли евреев, то ли итальянцев. Ей под пятьдесят, он явно старше, у обоих седеющие чёрные волосы, тёмные глаза и красивые черты лица, слегка оседающие под напором возраста. Для дедушки-бабушки вроде молоды, для родителей слегка староваты… Но не буду же я лезть с расспросами. Я тут наслаждаюсь жизнью, поедаю мороженое, купаюсь в роскоши безделия и медленно растекаюсь по полурасплавленному от жары стулу.
Тем не менее сидеть рядом два часа и не поддерживать хоть какое-то подобие беседы невозможно, и постепенно я узнаю, что её зовут Сюзан, его – Грегори, а их сыночек Роджер (сын всё-таки, не внук; ну что ж, поздние дети нынче не редкость) – воооон тот, в оранжевых плавках. Оранжевые плавки в крупный цветочек видны хорошо; остальные ребята обрядились во что-то чёрное или тёмно-синее, на худой конец тёмно-зелёное: они уже большие мальчики и предпочитают мужские цвета. Роджер ярко выделяется среди слившихся в одно целое в фонтане водяных брызг сверстников. Оказывается, Сюзан именно на это и рассчитывала. Она всегда покупает сыну яркие вещи, чтобы без проблем находить его в любой толпе, будь то в магазине или на пляже.
Отец именинника собирает мальчишек и идёт искать с ними сокровища. Сюзан бежит следом, а я остаюсь с Грегом и выясняю, что у него, оказывается, пятеро детей – трое от первого брака (возрастом от двадцати четырёх до тридцати одного), одиннадцатилетняя дочка с Сюзан и вот Род (шести лет от роду). Впрочем, может, они ещё одного заведут.
В этом месте я очень стараюсь сохранить серьёзное лицо. Сюзан возвращается, охает и ахает, что детки зашли на дорогу, а они ведь босые, хватает сандалии сына и опять убегает.