Неомаг
Шрифт:
– Что я делаю не так?
– я стер с глаз злые слезы. Лук ни как мне не поддавался, всю неделю я только и делал, что пытался удержать его, но ни чего не получалось. Он упорно, норовистой кобылой, рвался из рук, оставляя следы на моей руке.
– Все! Все ты делаешь не так.
– Дед не казался рассерженным, скорее задумчивым.
– Понимаешь, ты пытаешься, справиться с ним грубой физической силой. А лук, лук это... Вот что бы ты получил от девушки пытаясь взять ее силой? Вот и с луком так же. Не силой надо действовать, не силой. Он живой, как ты и я, и не любит грубости. А ты рвешь его, вот он тебе и не дается.
Дед вынул лук у меня из рук, - Смотри.
Неуловим движением, он вскинул руки, и замер. Его голос звучал спокойно и равномерно, дыхание легкое и поверхностное. Лук трепещущей птицей замер в его руках, было видно, что это не простая деревяшка с веревкой. Нет, он был живым существом - изящный изгиб лебединых плеч, еле слышная песнь натянутой тетивы, и хищная красота стрелы с кованным листообразным наконечником.
– Не силой рук надо натягивать, а всем телом, рывок и зафиксируй суставы, поставь в них замок. Мышцы расслабь, держи структуру сухожилиями. Понял?
Я кивнул, со стороны все выглядело легко.
– Пробуй, - он передал мне лук.
Я попробовал, но ни чего не вышло. Я разозлился и рванул лук, левой от себя правой к себе. Он упорно не желал натягиваться и раненой птицей рвался из рук, дрожа и норовя хлестнуть тетивой по рукам.
– Спокойно, - ладони Деда опустились мне на плечи, - закрой глаза, выровняй дыхание. Злость здесь не помощник. Любить! Надо просто любить этот лук, как свою женщину, как своего первенца, как себя самого. Вслушайся в него, это не вещь - это песня, это жизнь что бьется в твоих руках. Обратись к нему, проси и он откликнется.
Слова вливались мне в ухо, проникая в самую душу. Это так просто - полюби, и полюбят тебя, проси и получишь, получая - отдавай.
– Слушай его, проникай в самую суть.
Слова доносились до меня как сквозь слой ваты, я чувствовал под руками не гладкую древесину, а живое тело, обладающее своей душой, со своей волей и своими желаниями.
Я потянулся к тому живому, что открылось мне, - Помоги, мне, - в голове мелькали обрывки воспоминаний. Улыбающаяся, беззубым ртом Настюша, хохочущая Ольга в голубом - моем любимом сарафане, родители.
– Хорошо, вот так, не спеши, не спеши.
Лук в руках дрогнул, я поднял его на уровень груди и плавно без рывков, одним движением, натянул. В этот раз все прошло без малейшего усилия, словно лук сам натянулся, помогая мне.
Струна тетивы, прижалась к щеке, легким прикосновением лаская кожу, тепло рукояти прошло в руку, прокатилось по телу, эхом отозвавшись в голове.
– Нет ни тебя, ни его, вы одно целое. Почувствуй его, как чувствуешь руку.
Сколько я так стоял, не знаю. Вокруг ни чего не было, ни земли под ногами, ни неба над головой. Лишь абсолютная пустота и тишина, ни мысли, ни вздоха, ни взгляда.
Звуки и ощущения вернулись в один миг. Вибрировало тело. Поясница генерировала волны мелкой дрожи, распространяя ее по всему телу. Спиной я чувствовал, первый, еще не смелый декабрьский мороз. Дед вынул у меня из рук лук, похлопал по вмиг вспотевшей спине - А, ты молодец, вот так с первого раза ухватить ощущение.
Я смотрел на свои бьющиеся мелким бесом руки, и это он называет хорошо?
Он перехватил мой взгляд - Чудак, ты хоть знаешь сколько простоял?
Я помотал головой, к этому не надо было прилагать ни малейшего усилия, она и так тряслась, как у человека с болезнью Альцгеймера.
– Оглянись.
Я с удивлением, осмотрелся, вокруг меня сгущались сумерки. А ведь Дед вручил мне лук не позже двух по полудни.
– Почти два часа ты стоял как статуя, если бы не пар изо рта, можно было подумать, что ты умер, - Дед улыбался.
– А что это?
– я кивнул на свои дрожащие руки.
– Это хорошо, это высвобождаются мышечные зажимы. Вот теперь начнется настоящая учеба. На сегодня все. Пошли в баню.
– Что это такое - мышечные зажимы?
– я лежал на полке, прислушиваясь к своему телу. Дрожь ушла, в теле образовалась непривычная легкость, я чувствовал в теле те мышцы, о которых я раньше и не подозревал. Это было непривычное, но приятное ощущение, движения обрели точность и легкость.
– Мышечный зажим - это хроническое напряжение мышцы. У обычного человек к сознательному возрасту как минимум пять мощных блоков - в тазу, в низу живота, в солнечном сплетении, в грудной клетке и в горле. Он их не чувствует, а они жрут прорву энергии. Вот и получается, человек вроде ни чего целый день не делал, а к вечеру ноги еле волочит, мечтает добраться до дивана и тупо смотреть телевизор.
– Одно с другим связано?
– Что именно?
Мышечные зажимы и тупой просмотр телевизора?
– Меня заинтересовал его рассказ.
– Зажимы в теле тянут за собой зажимы в психике, а те в свою очередь в сознании. Вот и получается не человек, а скотина безмозглая. Чего-то хочет, а чего не знает. А нереализованное желание гложет, рвется наружу - вот и снимают напряжение алкоголем.
– Откуда они берутся, эти зажимы?
– Знаешь такую поговорку все мы родом из детства?
Я кивнул, даже такое простое действие наполнилось для меня новыми ощущениями. Я поводил в воздухе руками, согнул и разогнул ноги - было ощущение, что суставы наполнили жирной смазкой. Они двигались с доселе недоступной мне плавностью и непрерывностью. Любое движение доставляло наслаждение, и возникало желание двигаться еще и еще.
– Посмотри на детей лет до 5-7, как они двигаются. Они живут движением, оно вызывает у них восторг. Дети просто не могут быть неподвижными, их мышцы свободны, энергия течет плавно. Они просто не устают. Замахнись на ребенка, он втянет голову в плечи, раз другой и вот привычка, поднимать плечи - защищая себя, вот и получается мышечный зажим. Запреты, кругом запреты: - Руки достань из под одеяла, что ты в штанах копошишься, убери руки от ширинки...
– всё, готов тазовый блок, и как следствие в лучшем случае импотенция, в худшем мазохизм или садизм.
– Дед замолчал.