Неопознанный ходячий объект
Шрифт:
— Валентина плачет… Внуку грозит по всей строгости закона лет пятнадцать.
Накануне мы с Женькой, сидя в компании писателя, его жены и Валеры, рассказывали о нашем походе на остров, поэтому спать легли поздно, и соображала я с трудом, оттого, должно быть, и спросила:
— За что?
— Ну… много всего набирается. Наркота эта — раз. Вова Татарин — два.
Тот кое о чем догадывался и шантажировал Николая, то по полтиннику требовал, а тут ему сотня понадобилась. Парень понял, что сотней дело не кончится, и того… Москвичи, кстати, что прошлым летом приезжали на джипе, его дружков работа. Приезжие-то, как
— Так это Коля?
— Конечно. Думаю, и мужчина, которого без головы нашли, его работа.
Правда, Николай категорически отказывается и убийство Горемыкина на себя не берет, но, я думаю, это дело времени. Деться ему некуда, во всем сознается…
Ладно, девоньки, спасибо я вам должен сказать. Очень вы мне помогли.
— Вы на острове Кукуя нашли? — подумав, спросила я.
— А как же, — поморщился участковый. — И столб, и маску… Должно быть, в тот раз, когда я на остров по весне ходил, ее-то я и видел. Только с перепугу мне тогда рожа эта очень страшной показалась. Колька-то меня выследил, вот и устроил встречу…
— Значит, голова у вас не от болотных газов разболелась?
— Какие газы… Стукнули по башке, а пока я в беспамятстве был, наркотой накачали и перевезли на мотоцикле за тридцать километров, чтоб с толку сбить. Стервец, я ж его вот с каких пор помню, — горестно покачал головой участковый, держа руку над землей на полметра. — Валентину жалко…
— А зачем им Кукуй понадобился? — влезла Женька. — Ну, идол этот…
— Идола из озорства поставили, чтоб все как в легенде… Сколько времени людей дурили, — опять вздохнул участковый. — Надо мост восстанавливать, не то порядка здесь не будет. Отыщется умник и еще какого-нибудь Кукуя придумает.
— Рюкзак, в котором руки нашли, тоже Колин?
— Нет, рюкзак убитому принадлежал, это доподлинно установлено.
— А чем убитый Коле помешал?
— Следствие установит…
После беседы с участковым можно было покидать здешние края, тем более что Женьке пора было садиться за статью. Однако на душе у меня было неспокойно.
— О чем ты все думаешь? — спросила Женька, когда на лодке, пришедшей за участковым, мы Перебрались через реку и, простившись с Василием Ивановичем, отправились к отцу Сергею за машиной.
— Что-то тут не правильно, — пробормотала я.
— Чего не правильно?
— Не знаю. Не склеивается. Допустим, с Вовой Татариным все более-менее ясно, мы сами слышали, как он угрожал Коле вывести его на чистую воду. Но Горемыкина-то ему за что убивать?
— Тот мог как-то узнать о плантации…
— Да ничего он не знал, раз на острове ни разу не был. Нет, его смерть каким-то образом связана с трупом без головы.
— Это потому, что он чайник уронил, когда услышал имя Саша? — хмыкнула Женька. — Тебе просто не нравится, что все так незатейливо объяснилось. К тому же Горемыкин в самом деле мог услышать разговор убийцы со своей жертвой и узнать Колю по голосу.
— А писатель?
— Что — писатель? Отдыхает себе человек. Не кипятись, Анфиса. Вот мы подозревали Геннадия Степановича, считали его преступником,
— Знаешь что, звони Максиму; пусть он наведет справки о трупе… как его… Светлов Александр Леонидович. Пока до города доберемся, может, что накопает. У ментов должно быть на него целое досье, раз он недавно освободился.
— Хорошо, — пожала Женька плечами. — У нас еще в редакции четыре листа печатного текста, правда, я не знаю, зачем нам теперь все это.
Если честно, я тогда тоже не знала, но ощущение, что меня провели, не. проходило, оттого очень хотелось разобраться.
Вернувшись в наш славный город, мы первым делом поехали не к Максиму и не в редакцию, а ко мне домой. Я объяснила это необходимостью проверить, не было ли звонков из издательства, . Женька только хмыкнула, но возражать не стала.
Дома меня ждал сюрприз — листок бумаги, прикрепленный магнитом к холодильнику, на листке крупным почерком всего два слова: «Уехал отдыхать».
Куда, интересно? А главное, с кем? Воображение услужливо рисовало то блондинку, то брюнетку, то обеих сразу.
— Вот свинья! — рявкнула я так, что Женька вздрогнула, а я заявила:
— Ноги моей больше не будет в этом доме…
— Анфиса, может, не стоит делать резких движений? Как известно, решения, принятые под горячую руку…
— Поехали в редакцию, — прошипела я. Четыре листа машинописного текста в самом деле ждали нас на Женькином столе. Прочитав их, я испытала чувство глубокого разочарования. С биографией Валеры — хоть завтра в ФСБ служить, Горемыкин и Бороднянский тоже ничем не порадовали. Писатель оказался рядовым инженером, супруга — врач… Машина была продана им по генеральной доверенности некоей Петраковой Альбиной Юрьевной. И что мне с этим делать? Женька вдруг призадумалась, а на мой вопрос ответила вопросом:
— Скажи на милость, на какого врача Лидия Артуровна похожа? На терапевта, гинеколога или отоларинголога?
— Что ты хочешь сказать? — насторожилась я.
— А чего тут говорить? Врача, как училку, за версту видно. Иногда просто по выражению лица определить можно. Ну, это, допустим, я так… Но мы с ней не один день общались. Анфиса, это туфта…
— Что туфта?
— Бороднянские вовсе не Бороднянские, провалиться мне на этом месте.
— А кто они?
— Не знаю. Поехали к Максиму. Эх, жаль, Ромки твоего нет, он бы в два счета…
— Молчи лучше, — проворчала я.
Она стала звонить Максиму, но тот в настоящее время был занят и велел приезжать часа через два. Я вырвала у Женьки трубку и горячо зашептала:
— Максим, у нас есть охранное агентство «Феникс», не мог бы ты позвонить туда, чтоб там нас хорошо приняли? Нам пару вопросов задать надо об одном их работнике. Очень надо.
— А это зачем? — нахмурилась Женька, когда я повесила трубку.
— Давай рассуждать логически. Валера следил за Бороднянским или Бороднянский за Валерой, значит, какой-то интерес они друг к другу имели. Если мы не в состоянии выйти на одного, может, это удастся сделать через другого?