Неожиданная Россия. XX век
Шрифт:
Ровно 90 лет – 4 июля 1928 года – с борта старенького японского пароходика «Дайбоши-мару» на берег Охотского моря у села Ола высадились два десятка человек, которые ещё не знали, что войдут в историю как «Первая колымская экспедиция». Позади были три недели плавания из Владивостока, впереди – Яблоновый хребет, за которым лежала цель экспедиции, загадочная Колыма и её притоки. Край, куда попали геологи, был суровым и северным – даже в июле близость Арктики не позволяла температуре подниматься намного выше 11o, а своё имя Яблоновый хребет получил не от невиданных здесь яблок, а от юкагирского слова «яблон», смерть.
Село Ола – тогда всего 17 домов и два десятка временных шалашей – лежит в 35 километрах к востоку от современного Магадана. Но летом 1928 года знаменитая Нагаевская бухта была ещё совершенно необитаема, первый дом на месте будущей столицы Магаданской области построят только через год. Рации в Оле не было, ближайшая линия телеграфа проходила в 200 км, но в июле 1928 года не работала и она. Заранее отправленная из Ленинграда (Петербурга) в Олу телеграмма с просьбой подготовить для геологов «транспорт», то есть лошадей, в далёкое северное село не дошла…
Глава высадившихся у Олы геологов, 27-летний Юрий Билибин, сразу понял, что рассчитывать придётся только на свои силы. «Положение усугублялось тем, – вспоминал он позднее, – что в Оле в это время находились две артели охотских старателей, привлеченных слухами о колымском золоте и всеми силами рвавшихся на Колыму. А там, в устье ключа Безымянного уже вела хищнические работы одна небольшая артель. Золото они никуда не сдавали, продовольствием снабжались через ольских жителей, расплачиваясь с ними золотом. А от этих последних золото уплывало командам японских и китайских пароходов, которые тогда фрахтовались для снабжения Охотского побережья и довольно часто заходили в Олу. Таким образом, наше прибытие в Олу и стремление попасть на Колыму очень не улыбалось ни старателям, ни местным жителям. Они рассматривали нас как государственную организацию, которая хочет установить над ними контроль и тем лишить их значительной части доходов…»
К счастью для колымской геологии 27-летний Юрий Александрович Билибин оказался не только талантливым учёным, но и сильным, решительным человеком с хорошей школой жизни за плечами. Родившийся в старинной дворянской семье, корни которой уходили ещё в эпоху Ивана Грозного, он был дальним родственником знаменитого художника Ивана Билибина, известного своими замечательными иллюстрациями к русским народным сказкам. В 1917 году будущий геолог Юрий Билибин и его отец, Александр Билибин, полковник артиллерии царской армии, поддержали революцию, а позднее оба добровольцами вступили в Красную Армию. В годы гражданской войны будущему исследователю золота Колымы повезло выжить в кровавых боях с польскими интервентами, окончание войны он встретил слушателем «Военизированного политехнического института Западного фронта».
Билибин Юрий Александрович (1901–1952), фото 40-х годов XX века
Людей с хорошим начальным образованием тогда было мало, и в 1921 году бывшего гимназиста Билибина из «института Западного фронта» направили продолжать учёбу в Петроградский горный институт. В наши дни это Санкт-Петербургский горный университет – созданный ещё Екатериной II, он всегда был одним из ведущих центров подготовки геологов в нашей стране.
Студенческая жизнь в условиях разрухи после гражданской войны была нелёгкой – между лекциями и сессиями Юрий Билибин подрабатывал грузчиком в порту и расчищал снег на трамвайных путях Васильевского острова. Но образование Горный институт давал сильное, его дополняла учебная практика – Юрию в те годы довелось трудиться по всей стране, от шахт Донбасса до гор Хакассии, где он участвовал в поисках алюминиевого сырья…
По окончании учёбы, в 1926 году Билибин был направлен в Якутию, где как раз бушевала «золотая лихорадка» – тысячи частных старателей мыли золото на берега реки Алдан. Там, в суровых дебрях Алданского нагорья, юный геолог прошёл хорошую школу геологической науки и таёжной жизни. Но ему хотелось большего – искать и найти новые, ещё неизвестные залежи драгоценных металлов. Именно тогда Юрий заинтересовался слухами о возможном золоте на далёкой, северной Колыме.
Борискино золото
Колыму русские первопроходцы открыли и освоили в XVII веке как источник драгоценных соболей и черонобурых лисиц, чей мех тогда ценился буквально на вес золота. Наверняка вся история России пошла бы по другому, узнай «сибирские казаки» о золоте, что буквально лежало под мхами колымской тундры, речным песком хрустело под их ногами, когда первопроходцы высаживались со своих лодок… Но мужественные люди той эпохи совершенно не знали азов современной науки геологии, поэтому первые следы золота между Леной и побережьем Охотского моря нашли только спустя два века, в XIX столетии.
Край и спустя много поколений после первопроходцев был настолько безлюден и труднодоступен, что первая промышленная добыча золота в окрестностях Охотска и будущего Магадана началась только в 1914 году. Несколько сотен старателей вручную искали и промывали драгоценные россыпи. В том же году небольшая партия золотоискателей – приказчик благовещенского купца Юрий Розенфельд и несколько рабочих – оказались на берегах Колымы, где нашли следы вожделенного металла. Однако, рассказы о возможном колымском золоте не заинтересовали крупных капиталистов царской России – слишком далеко, слишком сложно и сомнительно.
Зато один из путешествовавших с благовещенским приказчиком рабочих – Бари Шафигуллин, по прозвищу Бориска – буквально «заболел» призраком колымского золота. Он остался на берегах северной реки и в одиночку начал копать мерзлую землю.
Несколько лет «Бориска» не жалея себя искал золотые жилы на берегах Колымы – странный человек, зачем-то ковыряющий землю, стал широко известен среди окрестных кочевников-оленеводов. Осенью 1916 года перегонявшие стадо оленей якуты нашли застывший труп – золотоискатель умер на краю вырытой им глубокой ямы, сердце не выдержало надрывной работы… Всё снаряжение первого колымского старателя состояло из топора, сточившегося кайла, деревянного лотка и пары пустых консервных банок, служивших ему котелком и кружкой.
По злой иронии судьбы «Бориска» умер в какой-то сотне метров от богатейших залежей золота, которые спустя пару десятилетий так и назовут – «Прииск Борискин» (ныне это территория Среднеканского района Магаданской области). В 1939 году при прокладке новых шурфов золотоискатели случайно откопают труп «Бориски», наскоро похороненный кочевниками в вырытой им же яме. Один из случайных очевидцев так вспоминал те минуты: «Запомнилось очень худое лицо, высокий рост, могучие плечи и большие заскорузлые руки старателя… Даже вышитая рубашка и шаровары не были тронуты тлением в вечномёрзлой колымской земле…»