Неожиданность
Шрифт:
— Да ведь боярыня их любит! Никого из этих тварюг пальцем тронуть не даст!
— У епископа, если все правильно скажешь, судьба боярыни тоже решится. Либо постриг примет, в Христовы невесты пойдет, либо разведется с нею боярин и отправится она куда хочет, подымая пыль с тремя верными подруженьками.
— Так разводиться ж нельзя!
— Я другу купцу помог — развели его с неверной женой в Новгороде, и здесь какую-нибудь лазейку сыщем!
— А что сказать надо?
— Просто рассказать, как боярыня с тиуном
— И все?
— Машка! Еще какую-нибудь глупость спросишь по десятому разу, изобью, как собаку! — заорала утомленная бойкостью ума девушки Пелагея.
— Так я пойду? — понурилась девица.
— Нет! — рявкнули мы с ведьмой в два голоса. — Обе здесь спать будете!
Под такую желанную команду Варвара уронила голову и пустила слюнку.
Немножко ее освежил ведьмин подзатыльник с напутствием на ночь:
— Идите вон на диван обе дрыхнуть! Не дай Бог намажетесь белилами какими или румянами, насурьмянитесь с утра — пришибу обеих дур!
Нахальноватая Мария все-таки спросила:
— Может я к себе все-таки пойду? Тут с Варькой тесно будет — костями ее исколешься…
Пока ведьма накапливала злобу, я быстренько объяснил любительнице конюшен:
— Маняша! Тебя могут отловить те бабы, что боярыню лижут. Ты враз все и разболтаешь о нашем с тобой разговоре. Потом они тебя мордовать всю ночь будут! И в конце концов забьют так, что ты от всех своих речей откажешься. Могут просто запугать, могут соблазнить чем-нибудь, а как только мы уедем, тебя боярыня сразу же выкинет на Посад.
— Ой! А что же делать?
Мы с Пелагеей дружно вздохнули.
— Усни пока тут, дочка, — ласково сказал я, — тебя будут караулить всю ночь.
— А вот…
— Ложись лучше молча, а то мы тебя сами, без всяких врагов, насмерть забьем! — опять не выдержала мирного тона Большая Старшая. И завизжала с переходом на ультразвук:
— Убью дурищу!
В этот самый момент грохнулась с табуретки опять заснувшая Варваречка. Я не выдержал этого спектакля и расхохотался.
Проснувшаяся от удара Варвара молча озирала из положения лежа наш древнерусский театр абсурда, хлопая бесцветными ресницами.
— Нет больше моих сил с этими двумя дурищами толковать! Пойду последнему дворнику отдамся! Как я сейчас боярыню понимаю…, — с этими словами Пелагея, пользуясь богатырской силой Тани, ухватила Варвару за шиворот одной рукой, легко протащила по комнате и закинула как кутенка на кушетку.
Оттуда прошипела Мане:
— Чего ждешь? Тебя не донесу, по дороге запинаю!
— Ой! — привычно пискнула важная свидетельница. — Уже иду!
Добежала до топчана и устроилась рядом с костисто-колючей, и почему-то вдруг громко захрапевшей подругой.
— Какого черта еще эта худоба взялась храпеть? — тоже недоумевала Пелагея. — Толстые так обычно храпят! Пошли из этой храпельни, а то сейчас
— Их же караулить надо…, — робко запротестовал я.
— Давай я их обеих быстренько поубиваю, потом Капку жизни лишу, и тоже спокойно вздремнем? А?
Меня избавили от принятия недостойного, но такого заманчивого решения Богуслав с Лазарем и еще двумя дружинниками.
— Не поймали этого гада мои бойцы! Ни из Северных ворот, ни из Южных, никто похожий не выезжал. Залег где-то здесь в Переславле. А город не маленький, где его тут разыщешь! Вся надежда на ищеек-собак.
— Не кручинься! Наши походные поисковики найдут. Сейчас давай более срочные дела переделаем. Охрану нужно возле этих двух девиц поставить. И чтоб никаких баб к ним, включая боярыню и других теремных девок, ни под каким видом не пускать, чтобы они тут не врали, пытаясь пробиться к охраняемым!
Богуслав дал команду, Лазарь тут же взялся распоряжаться.
По ходу воевода приказал командиру дружины слушаться любых моих приказов, какими бы странными и необычными они не казались. С ним не согласовывать, сразу исполнять!
— Мы пока поедим сходим, — сообщил я. — Готова еда-то?
— Там не еда, а слезы. По пол курицы на двоих получилось. Хлеба и того нету! Сухари из наших мешков все уж выгребли. Ничего, утром базар заработает, отожремся. Таня, для вас с Олегом там в углу столик, сама найдешь. Еды, правда, тоже негусто. В общем, чем богат, тем и рад.
Мы с Пелагеей бойко зашагали к столовой. Не доходя до ее двери десяток шагов, женщина остановилась.
— Ладно. Мне пора прятаться в такое место, где ваш поп меня не учует. К епископу Танюшку ни под каким видом не води, — опасно. Скопец меня сразу пришибет, цацкаться не будет, а ее в монастырь упрячет.
Ты, Володь, над девками и боярыней не колдуй ни под каким видом — Ефрем это под любым мороком заметит, не спрячешь. Слыхала я о нем от знающих людей. Ведьму за версту узнает, в какую личину не рядись. Епископ в Переславле уж почти всех нас перевел.
Обмануть его невозможно в любом деле, поэтому ты правильно Машке с Варькой объясняешь насчет правды. И учти: ваш протоиерей силен, но против Ефрема он как медвежонок-подросток против матерого медведя. Тот же грозный зверь, но помоложе и послабее.
— Труба пониже, и дым пожиже, — блеснул знанием народных выражений 20 века я.
— Именно. На всякий случай рисковать не буду, пусть и отец Николай светлым образом нашей богатырки полюбуется. Таня все помнит, что я делала, но особо задумываться над этим не будет. Если я не колдую, ей кажется, что это она сама тут куролесила.
Женщина встряхнулась, завертела головой.
— Ф-ф-фр…, так кушать охота, хозяин, будто три дня не ела! Надо было б и мне с волчком вместе пробежаться, не обидели бы его там.