Неожиданность
Шрифт:
— Я же еще не нашел воду…
— Зато твоя молитва привела нам на помощь в бою самого пророка! Благодаря этому мы и победили. Если перекинуть нашу пословицу «Дорого яичко к Христову дню» на вашу жизнь, это будет «Дорог в пустыне верблюд с водой, когда ты умираешь от жажды!»
— И за одно это…, мне такую гору денег? — не мог поверить в свою удачу Фарид. — Ведь это же почти две с половиной тысячи серебряных монет! А я счастлив, когда могу заработать пять дирхемов в месяц! Мне за всю жизнь столько не заработать!
— «Одно
— Меня ограбят в дороге!
— А ты не жадничай, не веди себя как нищий.
— Как это?
— До Херсонеса ты дойдешь с нами, тебя никто не тронет. А переправишься через Русское Море, прилично оденься, купи пару лошадей, найми вооруженную и тоже конную охрану, и быстро скачи в родной кишлак. Никому ничего не рассказывай, даже не делай намеков на то, что везешь большие деньги! Перед охраной надувай щеки, и говори: послан самим наместником! Важное письмо везу! И все будет хорошо.
Вот только если начнешь экономить, беречь даже медную мелочь, а по вечерам болтать в караван-сараях, как ты заработал большие деньги, тебя не только ограбят, но скорее всего и зарежут по дороге.
— А охрана меня не зарежет? О них страшные вещи рассказывают. Говорят, что когда купцы караваном идут, они одним глазом за дорогой наблюдают, не выскочат ли откуда разбойники, а другим за охранниками следят — не вострят ли те против хозяев сабли. Бандит на бандите в эту охрану нанимается.
Я только пожал плечами. Не бывал в Персии, не знаю. Может оно и верно так, а может просто рассказывают дорожные небылицы.
— А ты меня найми, — предложил с некоторым акцентом, но тоже по-персидски, подошедший к нам Двурукий. — Ты по-тюркски говоришь?
— На нем все говорят, — злобно процедил Фарид. — Язык победителей. Не знают его только ветхие бабки в дальних кишлаках.
Кузьма нараспев произнес пару фраз на неведомом мне языке.
Потом спросил у нас с Богуславом по-русски:
— И вы теперь понимаете?
Мы кивнули. Дальше беседа пошла по-тюркски.
— Я тебя резать не буду, сам из купцов вышел. Недешево возьму и только золотом, но доставлю в целости и сохранности. Я мусульманин из волжских булгар, для тюрков-сельджуков более близким, чем перс-иноверец выгляжу. В Исфахане я бывал, за своего схожу. Говорю немножко иначе, так и у сельджуков из разных племен говор отличается.
— А откуда же ты тюркский язык знаешь? — недоверчиво спросил Фаридун, — Булгария же от нас в тысячах верст?
— Мы на свои теперешние земли лет двести назад пришли. В Хазарском Каганате евреи власть взяли и стали иудаизм насаждать.
— Да он, вроде, всегда там был! — не утерпел я и аж сел.
— В ту пору мы все в Каганате мусульманами были. А тут вдруг и каган, и его приближенные иудаизм приняли. Наши воеводы-мусульмане и увели верные им дружины вверх по Волге, отвоевали у живущих там ранее племен нашу землю.
У меня в голове всплыли исторические сведения о Булгарии.
— Волжская Булгария же только после отделения от татаро-монгольской Золотой Орды мусульманской стала!
— Не знаю такой орды, и про монголов сроду не слыхивал, а только мусульмане мы с деда — прадеда.
— Не может быть!
— А откуда же к вашему князю Владимиру посольство от мусульман подошло, когда он для Руси веру выбирал? Думаешь из Мекки? — скептически усмехнулся Двурукий.
— Тогда откуда же послы от иудейской веры пришли? Из Каганата?
— Да больше неоткуда — другой земли у иудеев нет. А связи с персами наши предки в давнюю пору еще при Сасанидах наладили — из Хазарии там близко. Для нас Персия в вопросах веры, как для Руси Константинополь. От них мы ислам ханафитского толка и переняли. Только вас с византийскими патриархами Русское море разделяет, а нас с сельджукскими имамами Хазарское.
От всех этих премудростей у меня опять закружилась голова, стал нарастать звон в ушах, и я опять лег.
— Ну хватит, хватит утомлять больного человека! — зашумел Слава. — Вон идите в сторонку, да там свои чужеземные дела и обсуждайте!
— Подожди, брат, — попросил я. — Надо разобраться, а то мне думаться будет.
Боярин притих.
— А как же получилось, что тебя Кузьмой зовут, и по-русски ты так хорошо говоришь? Полукровка, что ли? — спросил я Двурукого.
— У меня в роду, кроме булгар, никогда никого не было. Дед и отец были из купцов, часто на Русь торговать ходили согласно мирному договору — мы свободно торгуем у вас, вы у нас. Много лет он действовал, пока наши ослы семь лет назад ненадолго Муром не взяли — обогатиться хотели. Такую торговлю нищеброды обгадили! Меня с малых лет отец с собой брал, торговать учил. Поэтому я на русском, как на родном говорю — с детства его знаю.
А насчет имени… По-настоящему меня зовут Кузимкул — родившийся весной. Просто к Кузьме никаких лишних вопросов и придирок нету. А то как начнут нудить: а ты откуда, язычник али магометанин, может ты подосланный к нам? — не отоврешься. Представился Кузьмой, — ты в доску свой и пошли выпьем. Последние годы на Руси в основном и живу, а в Биляре, где мать с сестрой обретаются, бываю редко, почти туда не езжу.
— А как же ты смекнул, что нам для понимания чужого языка пары фраз достаточно будет?
— Матвей похвастался, что вы волхвы, а за волхвами умение такое известно. Отойду-ка я до кустиков ненадолго.
Ну Матвейка! Ну простодыра! Все разболтал. Болтун — находка для шпиона. Ладно Кузимкул, он по Руси сам с опаской бродит, а был бы доносчик? Враз бы куда надо доложил!
— А кто такой волхв? — спросил Фарид.
Ну вот это уж ни в какие ворота не лезет! Этот плохоговорящий первому же встречному все доложит. А до города Воина простирается Русь, и в этом городишке церковь, поди, сильна невиданно.