неПАЦАНКА. Трансформация бой-бабы в леди
Шрифт:
– Юль, а что потом? – вынырнув из всеобщего оцепенения, сказала ранее молчавшая худенькая блондинка из правого угла контактного зоопарка.
– Ну а потом суп с котом! – расхохоталась я. – Посмотрите на меня, думаете, этим мои похождения закончились? О нет. Драка за друга, ввязавшегося в долги и призванного отвечать за свое поведение, – первое ножевое; драка с болельщиками ЦСКА, приехавшими в наш маленький город из Нижнего и попотчивовашими меня тогда смачным лоу-киком и битой по затылку; два ножевых – от неудачных переговоров на так называемой «стрелке» при обсуждении районных сфер влияния, за одну из которых был ответственен мой школьный товарищ.
– Зачем ты впрягалась за всех них? Ты же девочка! – воскликнули хором двое.
– О,
– А медведь? – спросил бородатый парень, похожий на солиста группы «Эстрадарада», авторов хита «Остановите, Вите надо выйти».
– Ну а с медведем тоже все до банальности просто. И встретила я его не лесу, как вы могли подумать, а в вольере. Просто отец, будучи уже на пенсии, устроился в одну строительную компанию, которая завела себе живой талисман – медведицу. Отцу как завхозу вменялось в обязанности ее кормить и иногда развлекать, для целей чего он повесил ей машинную покрышку на цепь. Ну, так вот однажды он не смог поехать ее покормить и попросил об этом меня. Я, естественно, не отказала, однако не учла одного важного обстоятельства – всегда смотреть на медведя в лицо и не поворачиваться спиной. Забыв об этом важном правиле, я вошла в вольер, а Марта (медведица) стояла рядом со своим «домиком-берлогой», в котором пряталась во время нелетных погодных условий. Я занесла еду, полагая, что при таком расстоянии нахожусь в безопасности, и повернулась к лесу и пустым мискам передом, к Марте – задом. И тут почувствовала, что очень потеплело сзади. Обернулась, а Марта стояла во весь рост позади меня, и только я сообразила, что надо бежать, как она вскинула свою когтистую лапу мне на левое плечо. Возможно, она просто хотела меня обнять или поприветствовать, а я, видите ли, сбежала в разодранной куртке с сочащейся из рассеченного плеча кровью. Впрочем, еду я занесла, так что Марта вскоре переключилась на яства, а я же пошла к рабочим за перекисью.
– Мда, такого я, конечно, еще не слышала. Нет, Юль, а в целом можешь сказать, зачем ты вообще сюда приперлась? Что надо-то тебе? Ты смеешься сидишь, тебе это нравится? Тебе, видимо, нравится так жить, что ты это как анекдот воспринимаешь? – спросила психологиня.
– Послушайте, если бы я не воспринимала это все с юмором, то одному богу известно, под какими я сейчас транквилизаторами лежала и в какой психиатрической больнице не просто без работы, образования, социального статуса, а даже без трусов! Вы это ожидали услышать или нет? Если бы мне все это нравилось, пришла бы я сюда? Гнала бы за сотни километров, как клюнутая в зад петухом? О нет! Это нелогично и нерационально. У меня бы нашлись дела и цели, ради которых я бы могла потратить это время и эти средства на проезд до вас!
– Окей, допустим. У меня осталось два вопроса, вернее, нет. Вопрос и задание. Ты готова? – дирижировала оркестром зоопарка психологиня.
– Я всегда готова, – традиционно оскалилась я в хищной улыбке на оставшиеся в процессе жизненной эволюции 28 зубов.
– Отлично! У тебя в анкете было сказано про две попытки самоубийства. Давай по делу: как и зачем?
– Ну, первая, впрочем, я это все вроде бы описывала в анкете, заключалась в банальной самоликвидации посредством сочетания алкоголя и транквилизаторов с известным в психиатрии названием.
– А откуда у вас эти таблетки? Их же вроде только по рецепту продают!
– Кто ищет, тот всегда найдет! И я нашла, прочитав на форуме суицидников, что это лучшее средство для прямого рейса на тот свет в сочетании с сорокаградусной прозрачной поддержкой. Но то ли поставщик неудачный попался, то ли лекарство – подделка, весь ритуал с почестями самопрощания привел лишь к жуткой головной боли наутро и дичайшему раздражению кишечника в виде фамилии испанского футбольного нападающего Поносе. Да, нелегко тогда пришлось в поисках туалетной бумаги и выполнения рабочих обязанностей. Ну а вторая попытка – драматичный прыжок с моста, соединяющего мой город и столицу региона – Нижний Новгород. Один фактор я не учла тогда. Когда хочешь откинуться на тот свет, не нужно перед этим заливать в себя тонну алкоголя. Даже с хорошим вестибулярным аппаратом малейшее дуновение ветра на перила приведет к тому, что водруженное на них тело свалится под силой потоков воздуха. Только в какую сторону – к реке или назад на мост, – не ему решать. За меня решили, что назад, от чего вновь пострадала голова при падении с высоты моего роста напрямую.
– Ты упала назад на мост?
– Да, и вырубилась еще вдобавок. Странно только, что тело никто не обнаружил до утра, ведь мост – это стратегический охраняемый объект, и где был охранник – вопрос. В общем, все это лишь штрихи полноценной драмы, о которой говорить можно вечно. Давайте приступим уже к заданию!
– Молодец, девочка, – сказала психолог, встала со стула и направилась ко мне. Сравнявшись со мной, она попросила меня встать со стула. – Юля, нам нужны девушки, которые точно знают, зачем они идут на этот проект. Мы ищем тех, кто осознаёт, что еще не все потеряно, и готовы протянуть им руку помощи. От тебя нужно лишь одно – доказать, что в тебе есть хоть капля женственности, в которую мы можем поверить и за которую уцепиться, потому что пока мы тебе не верим и видим перед собой мужика, которому нужно просто изменить пол.
Эти слова шаровой молнией ворвались в мою грудную клетку и пригвоздили легкие к хребту. Я стояла обезоруженная, не зная, что делать и как это показать. У меня буквально онемели руки, дыхание остановилось, ноги прикипели к бетону, а пульс стал нитевидным.
– Что мне сделать? – едва смогла выдавить я из своих онемевших легких.
– Я не знаю, но мы не верим, что ты хочешь измениться.
Возможно, это был достаточно распространенный прием манипуляции на кастингах, о которых я, в силу отсутствия опыта и особенностей восприятия, не знала. Однако отчаяние поразило меня в тот момент, глаза забегали по лицам кастингующих в ожидании хоть какого-либо намека на то, что нужно сделать. Однако, не находя ни в ком из них поддержки, а видя лишь жаждущие зрелища пики глаз, я бессильно опустила руки и уставилась в пустоту за затылком психологини.
– Ну что, ничего? – спросила она спустя минуту, казавшуюся вечностью.
Я еще раз посмотрела ей в глаза, не находя в них отклика, она развернулась и пошла на место. Как только она села, я поняла, что сейчас или никогда – сняла с волос резинку, распустила волосы, посмотрела в потолок. Вспомнила, как в замедленной съемке фильм своей жизни, о которой рассказала этим незнакомым мужчинам и женщинам. Пробежала взглядом следы крови на снегу, руки матери, вытиравшие с лица следы крови на ссадинах, медведицу сзади и… разрыдалась. Я стояла и рыдала так, как никогда за последние 14 лет с момента того самого избиения на глазах беременной мамы. Навзрыд, с соплями, ручьями слез, упав на стул и схватившись за волосы, ставшие сырыми от соприкосновения с моими жидкостями.
– Юль, посмотри на нас, – прозвучал голос психологини.
Я подняла голову с растрепанными волосами и приставшими к лицу прядями, всхлипывая на каждом выдохе, как мопсы на смешных видео в Ютубе, и произнесла: «Возьмите меня, пожалуйста, мне больше некуда идти».
В аудитории воцарилось молчание, и я перестала всхлипывать по прошествии двух минут тишины, будто они ждали, когда я успокоюсь.
– Все, Юль, кастинг окончен. Ты свободна, – произнесла психологиня, сняв с себя очки, собрав руки в кулак, оперевшись на них лбом и закрыв глаза.