Непобедимое Солнце
Шрифт:
Более крупные хозяйства сосредотачивались вокруг сельских усадьб, на латинском языке называемых "вилла рустика".
Одна такая вилла была выстроена на ровном, открытом пространстве, недалеко от берега моря. Жилые и хозяйственные постройки окружали небольшой дворик, мощенный галькой. Внутрь можно было попасть через ворота в сплошной стене, которая окружала всю виллу, формируя как бы замкнутое пространство. Слева от входа находился триклиний: квадратная зала, где принимали гостей и устраивали разного рода мероприятия. Пол её украшала роскошная
Рядом с триклинием шли жилые комнаты, далее - кухня и зернохранилище с вертикальными мельницами, вырезанными из камня, загоны для животных и винодельня, где стояли прессы и ёмкости для винограда. К этой группе построек, объединённых общей крышей, примыкал ещё один, открытый двор, квадратной формы, в котором прямо в землю были вкопаны, по самое горлышко, огромные керамические кувшины, накрытые деревянными крышками. В них вызревало вино - главный продукт, который производили в этом хозяйстве. Ещё дальше располагался большой амбар и специальная площадка, где, с помощью тягловых животных, молотили зерно.
За виллой, на небольшом удалении, можно было разглядеть низкое строение. Это был эргастул: место, в котором жили рабы. Люди, составлявшие прислугу, тоже из рабов, занятых в самом доме, проживали вместе со своими хозяевами.
К вилле, по пыльной, плотно утоптанной дороге, быстро приближался всадник. На вид ему было лет тридцать-тридцать пять. Его открытое простое лицо, выражало спокойствие и уверенность - два качества, которые, как он считал, отличают настоящих римлян. Он ехал в седле без стремян, которые в то время ещё не были в ходу, придерживая одной рукой уздечку, а в другой сжимая тонкий кнут. Ветер трепал короткий пурпурный хитон, перетянутый узким поясом, с серебряной пряжкой. На всаднике были кожаные наручи, а обут он был в сандалии на высокой шнуровке, подбитые железными гвоздями, какие обычно носят легионеры.
Он остановил коня у ворот, отдал его рабу, который вышел на стук, потом спросил, дома ли хозяева. Получив утвердительный ответ, вошёл внутрь, направившись к триклинию. Слуги приветствовали его, он отвечал им лёгким кивком головы. Было видно, что этого человека все здесь хорошо знают.
В триклинии вдоль стен стояли три деревянных ложа - отсюда и название этого помещения - застеленные пёстрыми тканями, явно привезёнными с Востока.
В центре находился небольшой круглый столик. В углах комнаты можно было увидеть бронзовые статуи: римские копии работ лучших греческих мастеров.
Здесь беседовали две женщины. Старшей из них была жена сенатора Публия, её звали Юлия, знатная римская матрона. Она была одета в столу белого цвета, поверх которой была наброшена пала - тонкая полупрозрачная накидка небесно-голубого цвета.
На улице стояла жара, но в триклинии было прохладно. Свет туда попадал через открытые настежь двери. Завидев гостя, Юлия поприветствовала его, поднимаясь со своего ложа:
– Тиберий! Как хорошо, что ты приехал! Заходи! Садись вот сюда! Где слуги? Несите
– шутливо добавила она, и потрепала Клавдия за шевелюру.
Её дочь, Публия, миловидная девушка, с высокой, завитой кудрями причёской, сделанной по последней моде, напротив, робела в присутствии мужчины. Он ей очень нравился. Её мать не случайно так любезничала с Тиберием, которого знала давно, и хотела бы видеть своим зятем.
Пока слуги суетились на кухне, Тиберий уселся на один из клиниев, и завязалась беседа.
– Как ваш цветник?
– спросил он у хозяйки дома, показывая в сторону отрытых дверей, через которые можно было видеть небольшое пространство, густо засаженное растениями.
– Лили и нарциссы принялись хорошо, а вот крокусы что-то сохнуть начали...
– Я ехал к вам мимо виноградников. Вижу, урожай в этом году обещает быть обильным.
– Да, мы рассчитываем на хорошую прибыль, на следующий сезон.
– Хозяйство у вас большое!
– заметил Тиберий.
– Мы, как и другие, половину земли делим на участки-парцеллы, и сдаём в аренду крестьянам, из свободных, - объяснила ему хозяйка дома, - а остальное обрабатывают рабы.
– Вы сами всем этим руководите?
– Нет, есть у меня помощник, управляющий, из вольноотпущенников.
– Вы что же, рабов на свободу отпускаете?
– Почему бы и нет? Если раб толковый и смышлёный, умеет читать и писать, приносит пользу своему хозяину, можно со временем дать ему или ей вольную.
– А я приехал попрощаться, - вдруг сказал Тиберий.
– Попрощаться? А куда это ты собрался?
– искренне удивилась матрона. Тем временем слуги занесли и поставили на стол разнообразные блюда: здесь были варёные бобы, жареное мясо и рыба. А так же фрукты и зелень. И круглые хлебцы.
– На войну, - коротко ответил тот.
– На какую войну?
– женщины испуганно переглянулись.
– Меня недавно повысили по службе. Теперь я буду командовать первой, сдвоенной центурией нашего легиона. И вместе с императором Траяном, отправляюсь в поход на варваров, что угрожают нашим границам у реки Данубия, - объяснил Тиберий, принимаясь за еду.
– Ты там сильно не геройствуй!
– серьёзно напутствовала его Юлия, - Героев у нас в Риме и без тебя хватит! Возвращайся домой, сюда к нам, живой и невредимый!
– "Со щитом, или на щите", как говорили древние спартанцы!
– пошутил центурион.
– Ты так не шути, Тиберий!
– заметила женщина, подливая ему вина в кубок.
Они посидели ещё немного, беседуя о последних новостях которые Тиберий привёз из Рима, и легионер начал собираться в обратный путь.
– Говорят, добыча будет большая. Вернусь сюда, обязательно подарю вам какие-нибудь золотые или серебряные трофеи - вещи, изготовленные варварами!
– бодро заметил он, влезая на коня. Его вышли провожать хозяйка дома и её дочь.