Непобежденная
Шрифт:
— Ты сама истекаешь кровью, — нерешительно произнес Дрого.
— Но ведь я не умираю, — спокойно ответила Ида. Покоренный ее мужеством, Дрого молча кивнул и вскочил на лошадь; Ида бросилась к полуоткрытым дверям церкви. Сквозь щель Дрого на мгновение увидел в темной глубине несколько бледных лиц. Заметив, что мессир Бергерон удивленно смотрит на него, Дрого снова кивнул, давая понять, что готов оставить их с Ги наедине, и отдал своему отряду команду следовать за ним. Первым к Дрого присоединился Танкред.
— Не могу понять, почему мессир Бергерон оказывается
— Он его дядя, — коротко бросил Дрого и глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. — Он знает истинную цену Ги, но, насколько мне известно, очень привязан к своей сестре. Только ради нее он делает все возможное, чтобы этот болван остался жив.
— Так Ги племянник Бергерона? — растерянно сказал Танкред, — Но в таком случае ты никогда не сможешь убить его.
— Пожалуй, хотя теперь понял, что просто обязан это сделать. Впрочем, дядя не может постоянно находиться рядом с племянником, чтобы вовремя защитить его, — у Бергерона есть дела и поважнее. Кроме того, в один прекрасный день может случиться так, что этот заботливый дядюшка даже свою любовь к сестре посчитает не настолько серьезной причиной, чтобы постоянно спасать жизнь такого негодяя, как Ги.
— М-да… — неопределенно протянул Танкред. — Ты не объяснишь мне, почему Ги непременно хотел убить Иду? Судя по тому, что я видел, между ними произошла настоящая битва.
— Трудно сказать, что у этого подлеца в голове! Я знаком с ним несколько лет, но до сих пор не понимаю, за что он меня так ненавидит. В этой деревне он занимался тем, что убивал беззащитных женщин и детей. Что ему стоило заодно прикончить Иду? Тем более что это было бы для меня тяжелым ударом, о чем он прекрасно знает. К тому же Ида наверняка сама набросилась на Ги, увидев, что он творит.
Танкред усмехнулся:
— Да, сдерживать себя Ида не мастерица. — Он повернулся к церкви и нахмурился. — Что-то она там слишком долго находится. — Обведя глазами сгоревшие дома и лежащих на земле мертвых жителей деревни, он проговорил сквозь зубы: — Если мы задержимся здесь, кто-нибудь решит, что это наших рук дело.
— Я подожду еще немного, а потом пойду в церковь. Может быть, там много раненых и Иде требуется время, чтобы помочь каждому. — Он немного помолчал. — Она должна рассказать нам подробно, что здесь произошло.
— И почему она сюда прибежала, — добавил Танкред.
Ида стояла на коленях возле пожилой женщины. Закончив перевязывать ей шею, она встала и огляделась. В церкви было еще пять женщин и такое количество детей, что Ида даже не могла их пересчитать. Они сбились в кучу, затравленно озираясь и дрожа. Трое из ребятишек, испуганно прижавшись друг к другу, прятались за алтарем. После устроенного норманнами побоища почти все эти дети остались бесприютными сиротами.
— Кто их родители? — показав на бледные личики, настороженно выглядывающие из-за алтаря, спросила Ида у дородной темноволосой селянки, которая принесла раненной в шею женщине воду в кожаном бурдюке.
— Это дети нашего свинопаса,
— Кто-нибудь сможет взять их к себе?
— Взять? Куда? От наших домов остались только зола и пепел. А когда эти проклятые убийцы уйдут, нам нечего будет есть, они все отобрали — и скот, и птицу, и зерно. Не оставили даже утвари. Да и зачем она теперь… — Женщина горестно покачала головой, и глаза ее наполнились слезами.
Она права, подумала Ида и спросила:
— Сколько им лет?
— Эдгару — тому, что постарше, — двенадцать. Его сестре Герде — десять, а малышу, Гэру, — пять. А вам-то что до этого? — грубовато сказала женщина, бросив на Иду подозрительный взгляд.
Сделав вид, что ничего не заметила, Ида снова спросила:
— Вы действительно уверены, что у них не осталось ни одного родственника?
— Абсолютно.
— Тогда я возьму их.
— Зачем? — Глаза женщины сузились. — Что бы отдать этим убийцам?
— Не все норманны такие жестокие. Разве похож на них тот, который за меня вступился? Вы же сами видели, как он меня спас от смерти.
— Да, видела. Но я также слышала, что вы говорили на их языке, — жестко заметила ее собеседница; остальные женщины начали одобрительно перешептываться.
— Меня научила ему моя мать. Она говорила как по-английски, так и по-французски.
— Не знаю, не знаю… Вы появились здесь вместе с норманнами. Раньше мы вас никогда не видели.
— Меня взяли в плен в Пивинси, но Бог сжалился надо мной, и я попала к благородному и милосердному человеку.
Женщина с сомнением пожала плечами:
— Но это вовсе не означает, что он будет рад принять саксонских детей и захочет о них заботиться. Этих детей сделали сиротами его же соотечественники.
Упорство и недоверчивость этой женщины начали раздражать Иду.
— Разве не я помогла вам спасти жизнь? Я уже взяла одного малыша и раненого юношу, и поверьте, вовсе не потому, что мне были нужны лишние рты, как не нужны они и тому человеку, у которого я нахожусь в плену. Никто из вас не выражает желания приютить этих детей. Так почему же вы со мной спорите? Я по крайней мере могу дать им хоть какой-то шанс выжить. А вы?
Женщины некоторое время молчали, переглядываясь друг с другом.
— Нет. Можете их забрать, — наконец с явной неохотой сказала темноволосая.
Ида решила как можно скорее покинуть эту церковь. В глубине души она понимала опасения женщин и все же чувствовала себя глубоко уязвленной.
Дрого с каменным лицом смотрел, как Ида ведет к нему трех перепуганных ребятишек. Он молча оглядел их и отвернулся; затем так же молча поочередно поднял детей и по одному посадил впереди каждого из своих воинов. Проделав это, Дрого тоже вскочил на коня и помог вскарабкаться вконец измученной Иде. Губы его были крепко сжаты, на скулах ходили желваки, и она поняла: Дрого весь кипит от гнева. В душе Иды теплилась робкая надежда, что гнев этот вызван гнусным поведением Ги, а не ее неосмотрительным и необузданным поступком.