Неподчинение
Шрифт:
Я улыбнулся Ясмин, а она забралась ко мне на руки, обвила шею и затихла. Эби молчала, хотя казалось, именно она должна что-то сказать. Но Асия апа лишь подвинула ещё одну тарелку с чашкой для Ясмин, поставив рядом с моей, и это могло означать лишь одно: меня здесь приняли.
Ещё до того, как я сделал это сам для себя. Мне-то это только предстояло.
Так нас и застала Зай. Замерла на пороге кухонном, к косяку прислонилась и смотрела на нас. А Ясмин на коленях моих сидит, макает старательно блины в пиалушку с вишневым вареньем и капает мне на джинсы, даже не замечая того.
А я
Даже после всего случившегося, она казалась мне красивой. С мешками под глазами, с все ещё красными точками от укусов комаров по телу, которое я любил этой ночью. Теперь она, оказавшись дома, выглядит удивительно спокойной.
А я вспоминаю, как лет шесть назад, когда ещё работал начбезом у Таира, даже помыслить не мог, что Зайнаб когда-нибудь посмотрит на меня, как на мужчину.
И себе думать о ней запрещал, но не помогало. Когда она приходила постоять на пороге сторожки, молча, в глаза глядела, а пробирало до глубины души. Я не понимал, что ей нужно, Шакировской принцессе? У нее все есть, деньгами, машины, квартиры, упакованный жених с родословной. Иногда думал, что я для нее диковинный зверь, отличный от их мира богатых и знаменитых. И совсем неуместной она была там, в сторожке, окутанная прокуренным воздухом моего убежища. Неуместной, недосягаемой, но охренительно желанной.
Громкий шум за окном привлек внимание. Я ребенка пересадил, а сам к окошку бросился.
За воротами суета, отсюда толком не разглядеть, слышно только голоса, в рупор орут. Чоповцы из охраны Таира, которых тут было немерено, шумели с кем-то по ту сторону, похоже — менты.
Оглянулся, через спину выглядывают Зай, Аська, за живот держась, бабушка — и та туда же.
— До чего ж любопытный вы, женский народ, — вздохнул, разгоняя их сомнений не было, пришли по нашу с Зай душу.
Она Ясмин к себе прижала, а та голову задрала на маму и спросила:
— Это папа за тобой прислал?
И в наступившей тишине чужие голоса стали ещё громче. Я не в курсе, что там Таир рассказал своей семье, но сейчас сидели все, нахмуренные. Близнецы обнимали маму, бабушка убирала со стола.
— Никуда не выходите, — предупредил, проходя мимо, хотелось поцеловать Зай, стереть вновь выступившую тревогу с ее лица.
Но я не стал.
Таир, злой и невыспавшийся, скатился по ступеням, из дома вышел, по привычке хлопая дверьми. Я вышел на крыльцо, чуть отошел за угол дома и достал сигарету, затягиваясь. Охраны полно, я не пошел следом, наблюдая со своего укрытия.
Вчерашняя передышка закончилась, семья Бикбаевых снова напоминает о себе, в этом я был уверен.
Таир ругался, ветер доносил до меня обрывки фраз, но общий смысл угадывался.
Искали Зай. Препирались минут десять, я за это время выкурил ещё одну. Все понимали, дальше ворот никто чужой не пройдет, хоть БТР пригонят пусть ко входу.
— Пошли, — вернувшись, рявкнул он, обращаясь ко мне.
В качестве переговорной выбрали сторожку, за эти годы она мало изменилась, разве что почти исчез запах сигарет да обои новые приклеили. Даже кресло мое, продавленном и потертое, никуда не делось. Я сел в него, поглаживая рукой деревянный подлокотник, с тоской думая — скучал. По месту этому, по людям.
— Ментов нагнали, пытаются искать здесь Зай, но хуй их кто не без ордеров в дом пустит.
Таир злился, ходил по комнате из угла в угол. Он ещё не отошёл от вчерашних вестей, когда я рассказал ему, что в нас стреляли. Я понимал, почему он кипятился, все волнения были связаны не только с сестрой, но и с беременной женой.
— Стращает, — пожал плечами и повторил раз в пятнадцатый, наверное, — надо решать вопрос.
Таир не ответил, его отвлек звонок телефона. По перекосившемуся лицу стало понятно: мэр, его сынок звонить напрямую побаивался, сучий потрох. Шакиров вызов принял и на громкую связь поставил, я подался вперед.
— Утро доброе, — раздался спокойный голос мэра, я хмыкнул, — как там наша Зай поживает? Нормально добралась, без приключений?
Не скрывал, что в курсе наших перемещений, даже, наоборот, подчеркнул.
— Если не считать, что вы ее чуть не подстрелили в больнице, — процедил Таир, — что это за представление возле наших дверей?
— Девочка нагулялась, пора возвращаться в семью. Мы ее примем, даже не смотря на то, что сбежала с твоим псом. Пусть возвращается, и Зай, и ее выблядок.
Я лицо свое видеть не мог, но знал: вот сейчас, в этот момент, глаза мои наливаются кровью, она клокочет по венам от гнева. Никто, никакой, сука, мэр, права не имеет мою дочь так называть. И пусть я роль отца ещё только сутки как на себя примерил, но за Ясмин я готов руками рвать каждого.
Но я молчал, тяжело глядя на мобильник, лежавший на темном дереве стола. Нельзя делать резких движений, они знают, что Ясмин не дочь Динара, я надеялся, на это у них уйдет больше времени.
— Он рядом там, да? Руслан Сафин. Между прочим, он шею свернул охраннику, а двух других ранил, одного смертельно. Уже этого хватит на несколько сроков. А если приплюсовать грузы, которые его фирма сопровождала из города в город, то присесть можно до самой старости. Если доживёт до суда.
За себя я не боялся, пуганый. И все эти слова, брошенные в мой адрес, ни страшили не капли. Но на Таира у мэра было куда больше, а Зай не даст братом рисковать, никогда.
А, значит, ничего не изменится, нам так и придется плясать под дудку ебнутого правителя и его не менее ебнутого сынка.
Таир это понимал. Я это понимал.
Решение верное было только одно.
— И чего ты хочешь добиться?
— Пусть побудет денёк с родней. Завтра мы заберем Зайнаб и Ясмин. Пора воссоединить семью. А мы с тобой продолжим нормально работать и заниматься своим бизнесом, во благо наших близких.
Он сбросил, не попрощавшись. Внезапная тишина не вызывала облегчения, любая отсрочка лишь только удлиняла мучения.
— У нас есть сутки, — сказал, наконец, я, — я не отдам никому свою женщину и дочь.
Глава 37. Зай
Ася живот свой потерла, я сразу испугалась — вдруг со страху роды начались. Она мой взгляд встревоженный поймала, рукой махнула, успокаивая.
— Не волнуйся, я и близнецов-то до победного таскала, этого сам бог велел.