Неподвижно лишь солнце любви

Шахмагонов Николай

– Не надо меня провожать, – ещё раз попросила Ирина, но просьба не подействовала.

– Провожу до поезда, – отрубил он.

Наконец, они сели в автобус, где знакомых уже не было.

«Ну, прямо детектив какой-то, – думала Ирина. – Нужно же было ему приехать в дом отдыха».

Синеусов

что-то говорил, но Ирине было всё это совершенно безразлично. А говорил он о том, что не мог её забыть, что не знал, как найти адрес и даже собирался поехать в сентябре в командировку в её город, чтобы обойти все школы.

– Не надо было терять адрес, – с усмешкой сказала Ирина.

– Даже не представляю себе, как это могло произойти. Как же он мог выпасть из сумки, не пойму? – сокрушённо говорил Синеусов.

– Ладно, уж, признаюсь, – сказала, наконец, Ирина примирительно. – Это я его вытащила, – и пояснила: – Пока ты ходил за мороженым, я не удержалась и заглянула в открытку, которая, как заметила, принесла тебе столько радости. А в ней успела прочесть: «Папа, папочка», – и так далее, – Ну, и решила, что ты женат, а мне просто голову морочил. Зачем же нужно адрес оставлять?

– Но ведь это же не так. У меня нет жены, – сказал Синеусов.

– Откуда же мне было знать? – спросила Ирина и, не дожидаясь ответа, прибавила назидательно: – Вот тебе и лучшее доказательство того, что всегда и во всём нужна честность.

– Разве я поступал бесчестно?

– Мы уже касались этого вопроса. Не нужно повторяться. Правду ты сказать не хотел, но всё остальное, как помнится, хотел, даже очень, – с суровой укоризной заявила она и прибавила тоном, не терпящим возражений: – И давай оставим этот разговор. Мне он неприятен.

Она замолчала. Молчал и Синеусов, не зная, как правильнее реагировать на её слова. Он прекрасно понимал, что был не прав. Они молчали в автобусе, молча ехали и в метро. Синеусов ещё на что-то надеялся. А Ирина всё более убеждалась, сколь выгодно отличается от него Теремрин. Впрочем, она ещё пребывала в том состоянии влюблённости, которое неминуемо сопровождает все мысли, поступки, чаяния и надежды. После всего того яркого, радостного, прекрасного, что было между нею и Теремриным, могла ли она думать ещё о ком-то другом так, как думала о нём?

Наконец, они добрались до железнодорожного вокзала и остановились у окошечка кассы. Билетов не оказалось ни на поезд, отходящий в её город буквально через несколько десятков минут, ни на проходящие поезда. Лето! Да к тому же было время, когда ещё люди способны были покупать билеты, стоимость которых составляла очень незначительную часть их зарплаты, а не превышала во много раз демократические подачки эльциноидов.

Синеусов оживился и сказал:

– А ты не хотела, чтобы я поехал провожать. Видишь, значит, уехать не суждено. Погуляем по Москве, потом поедем ко мне в гости.

– Не кажется ли вам это приглашение бестактным? – резко спросила Ирина, снова перейдя на «вы» после того, как она уже довольно продолжительное время говорила с ним на «ты».

– Извини. Я ничего такого не имел в виду. Просто не хочется расставаться.

– Лучше бы помог взять билет, – попросила Ирина.

– Попробую. Только дай мне, пожалуйста, свой паспорт.

– Это ещё зачем?

В то время для приобретения железнодорожного билета паспорт не требовался.

Конец ознакомительного фрагмента.