Непокорная для шейха
Шрифт:
Песок обжёг через ткань рубашки. Он был везде. Я не замечал. Лишь смахнул его, словно тот был врагом, пытающимся забрать мою боль и отрезвить.
Он и был врагом. А враги нападают и не оставляют в живых. Вот почему я пришел сюда.
Солнце дрожало в расплавленном белесом небе, руку обожгло до боли, когда я коснулся золотого каркаса машины.
Мне было все равно, что с ней. Я не взял ничего с собой.
Ни воды, ни телефона, ни документов. Ничего. Я выбрал свой путь. Пустыня либо убьет меня, либо сожжет кровоточащую душу до пепла.
Ноги сразу увязли в горячем песке. Совсем скоро они нагреют кожу туфель до критической температуры. Я не думал ни о чем. Только сорвал с запястья часы, отреагировав на дискомфорт разогретого металла, и бросил под ноги.
Горячий песок. Равнодушное небо от края до края. Пустыня вокруг. Пустыня — внутри.
Волны иссушающего зноя били в тело, словно таран. Узкая тень от стоящего в зените солнца мгновенно таяла на раскалённом песке, не оставляя следа. Я не чувствовал жажды. Не ощущал, как дерет горло при каждом вдохе и даже не осознавал, что надо бы сделать глоток воды. Я ушел далеко, отдаляясь от тропа караванов и трасс.
Ноги утопали в песке. Я удалялся все дальше. Дальше от того места, где разбились в хлам все надежды и мечты. От родного дома, который стал, а может, с самого рождения был для меня адом.
Просила ли Аблькисс о пощаде?.. Умоляла остановиться моего жестокого отца?.. Не веря происходящему, хватала нежными ладонями полы его кандуры, или же наоборот, смотрела презрительным взглядом, до тех пор, пока не вспыхнуло пламя…
Ноги подкосились. Не помня и не зная, кто я на этом свете без нее, я рухнул в пылающий песок, и рыдания разорвали грудную клетку. Выворачивая, сгибая, ломая кости и позвонки.
Это был мой ад. Моя агония, которая не имела ничего общего с пустыней, что меня убьет. В ушах раздавались ее крики. Крики. Моя сильная, несгибаемая и бесстрашная Аблькисс… Ты бы не смогла вытерпеть такую боль и не кричать. Надеюсь, твоё сердце разорвалось раньше. До того, как языки огня охватили твою кожу…
Идти я не мог. По инерции как-то двигался вперед, двигая ладонями в песке. Обжигая руки. Рыдая без слез — их давно уже не было.
Я сам убил ее. В тот самый момент, когда сделал своей. Когда слепо поверил в то, что любовь сломает преграды и растопит жестокое сердце отца, пусть и знал, что он был изначально против нашего никяха.
Я не имел права жить после этого. И не хотел. Моя смерть должна была стать ещё более мучительной, и никогда она не искупит вину перед моей любимой девочкой.
Белое солнце двигалось по небосводу, а я шел, падал, вставал, не разбирая дороги. Знал одно. Я должен идти так далеко, как никогда. Чтобы никто не отыскал и не помешал. Моя жизнь кончилась.
Закат и красные сумерки я не заметил. Мои глаза, два пересохших от жара колодца, без устали смотрели в одну точку на горизонте. Туда, где под вратами ада метались бесшумные тени, чтобы проводить меня к праотцам.
Упавшая с ночью прохлада дала отсрочку приговора. Но я знал, что
Кажется, я упал без сил, меня сразу сморил тяжёлый сон, похожий на бред от лихорадки. Поцелуй пустыни уже отравил меня. Не мог не задеть. Я это чувствовал. Вместе с невесомыми, словно ветер, касаниями. Запахом волос моей Аблькисс.
Я буду с тобой, даже когда сорвусь. Я найду тебя там, где Аллах создал райские сады. У меня хватит сил закрыть тебя стеной от всего того, от чего не получилось в этом мире.
Пустыня застывает.
Словно бесплотная тень проносится над головой, обдавая ветром остывающего песка. Из последних сил поднимаю голову. Я не отдаю себе отчёт, что жизнь стремительно тает.
— Аблькисс… ты здесь?..
Я не говорю вслух. Мои голосовые связки сожжены. Только я уже этого не понимаю.
— У меня ничего не осталось в этом мире. Ты оставила меня и забрала мое сердце с собой. Я знаю, ты не хотела уходить, но ты ушла, и я не знаю, что мне делать. Ты была той, что приходит лишь раз и остаётся единственной любовью. Я не знаю, как смогу прожить свою жизнь без тебя. Я не хочу.
Я смотрю на серп луны, медленно всплывающий из-за горизонта. Возможно, она может объяснить мне, почему я все еще дышу и могу мыслить.
— Я не буду бороться, моя Аблькисс. Пожалуйста, скажи мне, шепни хотя бы слово, прикоснись ко мне своим теплом. Протяни мне руку. Укажи путь. Но не забирай сейчас. Ещё недостаточно. Я не страдал и сотой доли от того, что мне отмеряно. Мне просто нужна ты, чтобы пройти через это. Мне нужна моя путеводная звезда, алмаз моей души с нежным голосом, который заберет мою боль.
Легкий ветер целует мои щеки, обвевает прохладой, с нежностью и жаром одновременно ласкает мою обожжённую солнцем кожу. Я быстро моргаю и чувствую, как сгущается тьма.
— Ты здесь? — спрашиваю я тихо, в надежде услышать ее голос еще раз. — Что я могу сделать, чтобы прикоснуться к тебе? Даже на одно короткое мгновение, чтобы знать, что скоро вновь обниму тебя и там, в ином мире, никто нас не разлучит…
Я протягиваю руку и поднимаю голову к небу. Холодные звёзды безмолвно взирают с высоты.
— Прости меня… — говорю я шепотом, преодолеваю разрывающую боль связок, почти задыхаясь.
Мурашки озноба бегут по моей коже, мягкое покалывание пробуждает жизнь внутри. Похороненная глубоко внутри этого мертвого тела, моя душа пытается бороться… но поздно. Я выпью эту чашу до дна. Мне не будет покоя даже в загробном мире, если я не испытаю на себе всю боль моей Киры.
Я чувствую, как наворачиваются слезы, но глаза пусты и обезвожены. Меня снова трясет в рыданиях. Физическая боль — ничто рядом с душевной.