Непокорная тигрица
Шрифт:
— Нет, — с ужасом прошептала Анна, даже не успев понять, что она попыталась возразить ему.
— Всего одну ночь, — сказал палач и понимающе улыбнулся. — А затем мы подумаем, как помочь тебе уехать из Китая.
Из дневника Анны Марии Томпсон
25 декабря 1881 г.
Он пришел! Сэмюель пришел! И принес мне ПОДАРКИ!!!!! Так много подарков еще никому не приносили. Другим детям он тоже принес подарки, но у меня их было больше, чем у всех
Матушка Фрэнсис была не очень-то любезна с ним, потому что она настоящая мегера. Она сказала, что Сэмюель не верит в Бога. Она просто ничего не понимает, ведь он принес нам все, о чем мы только мечтали! Мне он подарил ожерелье — нитку настоящего жемчуга. Я теперь никогда не снимаю его, потому что Сюзанна может украсть его так же, как украла мою куклу.
Но самое главное то, что он сказал, чтобы я называла его отцом. Он объяснил, что они с моим папой были друзьями и мой отец хотел, чтобы он стал моим новым папой. И это просто великолепно! У меня теперь снова есть папа! И он живет в Шанхае! Теперь он может приходить ко мне, когда захочет. Матушка Фрэнсис сказала, что она ни за что бы не разрешила мне жить с этим человеком, потому что он не ходит в церковь.
А мне все равно. Я собираюсь переехать к нему. Он станет мне самым настоящим отцом! А еще он сказал, что в своем новом платье я выгляжу очень красиво!У меня теперь есть ПАПА!!!!!
Пять миль, как лента, извиваясь и петляя,
Через долины и леса священная река течет
К пещерам и гротам, число которых
Сосчитать не в силах человек.
Потом впадает с шумом в безбрежный океан:
И среди шума этого Кубла расслышал
Далеких предков голоса, предвещавших войну!
Сэмюель Тейлор Коулридж.
Хан Кубла, или Образ мечты.
Отрывок
Глава 8
Чжи-Ган неспешно попивал чай, удобно устроившись в главной гостиной дома губернатора Бая. Хозяин не лгал. Им действительно подали любимый чай императора. Видимо, губернатор хорошо знаком с Ле-Цзы, и ему, возможно, известно о том, что Чжи-Ган и Цзин-Ли являются лучшими друзьями императора, которым пришлось пуститься в бега во имя спасения своей жизни. Но если Бай знает о том, что Чжи-Ган — палач, то он наверняка дрожит как осиновый лист, боясь расправы. Тем не менее это всего лишь предположение, ибо трудно сказать, о чем сейчас думает губернатор.
Чжи-Ган улыбнулся хозяину дома, делая вид, что наслаждается вкусом этого особенного чая. На самом же деле он только слегка смочил губы. Сейчас ему было не до чая. Ему нужно было разработать план дальнейших действий. Он совершенно ничего не понимал в придворных интригах, предпочитая обсуждать вопросы государственной политики и конфуцианской этики. Однако для того, чтобы выжить в Пекине, ему все же пришлось кое-чему научиться. Он уже насладился вкусным обедом, предварительно удостоверившись в том, что пища не отравлена. Чжи-Ган так до сих пор и не понял, собирается ли губернатор Бай убить его прямо сейчас,
Этот человек был явно не чист на руку, любил роскошь и имел слабость к женскому полу. Чжи-Ган слышал о том, что у него пять жен, и уже сам этот факт свидетельствовал о том, что губернатор берет взятки. Ни один китайский мужчина не в состоянии содержать нескольких женщин только на одно официальное жалованье. Вспомнив о том, как губернатор пожирал глазами Марию, несмотря на то что на ней была эта мерзкая бесформенная туника, Чжи-Ган задумался.
В конце концов он решил, что ему стоит согласиться на сделку. Ведь женщина — это всего лишь вещь, созданная для того, чтобы ублажать мужчину, который может распоряжаться ею по своему усмотрению. Именно такое отношение к женщине ему внушили еще в раннем детстве. Именно так поступали все мужчины из высшего общества. Все, но только не Чжи-Ган. Особенно теперь, когда к нему снова вернулись его ночные кошмары. Он никогда не забывал, что его родную сестру продали в рабство, а потому не мог позволить, чтобы белую жену постигла та же участь.
Тем не менее он все-таки предложил ее Баю. Она послужила приманкой для того, чтобы заинтересовать и слегка поддразнить губернатора. Это дало ему возможность проникнуть в дом Бая и обыскать его. Цзин-Ли уже, наверное, начал свое собственное расследование. Скорее всего, он сейчас расспрашивает прислугу. Вдвоем они обязательно найдут немало компрометирующей информации, чтобы потом шантажировать этого продажного пса. А это значит, что его маленькая жена-наркокурьер будет принадлежать только ему одному.
И Чжи-Ган улыбнулся в предвкушении истинного наслаждения. Тем временем Цзин-Ли начал насвистывать смешную арию из своей любимой оперы. Это был сигнал, означавший, что Цзин-Ли удалось кое-что разведать. Что ж, это прекрасно, но он вряд ли воспользуется добытыми другом сведениями, ибо сам уже достаточно разузнал. Он видел, что Цзин-Ли занял очень удобную позицию: он стоял возле двери, закрыв проход. Итак, пришло время переходить к активным действиям.
Чжи-Ган отпил несколько глотков из своей наполненной до краев чашки и слегка откинулся на диванные подушки. Так ему легче будет достать свои ножи, которые, как всегда, были привязаны к его поясу. Их с хозяином дома разделял только стол, а это достаточно маленькое расстояние, чтобы он прекрасно видел даже без очков и действовал наверняка.
— Вы не солгали, — сказал Чжи-Ган, указывая на чашку с чаем. — Это действительно любимый чай императора, и вы, по всей вероятности, на хорошем счету у Сына Небес.
Губернатор был явно доволен собой.
— Вам, я полагаю, известно, что император заболел и теперь его матери, многоуважаемой вдовствующей императрице, приходится править страной вместо него?
Губернатор кивнул в ответ. Все, даже губернаторы, знали о том, что в этой тихой заводи образовалась брешь.
— Значит, вам также известно, что все это — ложь.
Губернатор Бай даже подался вперед.
— Правда? Что конкретно вы имеете в виду?
Вспыхнув от ярости, Чжи-Ган выплеснул чай прямо в лицо этому идиоту, а затем в мгновение ока оказался по другую сторону стола и прижал оба своих ножа к мясистому подбородку губернатора. Бай не успел произнести ни звука. Чжи-Ган уже не скрывал своего гнева.
— Не лги мне, изменник Китая! Ты подал мне чай императора, отравленный наркотиками, и думаешь, что я не догадался, кто ты такой?
— Нет, нет! — закричал Бай, задыхаясь от волнения. — Чай чистый! Я сам все время его пью!