Непокорная тигрица
Шрифт:
Она в это время чистила лошадей. Переодетая в бедного крестьянского мальчишку, Анна выполняла обязанности слуги. Именно так она всегда маскировалась, когда путешествовала с людьми отца. Иногда она, конечно, одевалась монахиней.
Раньше все это ее совсем не раздражало. Ей нравилось помогать другим. Живя в миссии, она с раннего детства привыкла выполнять тяжелую работу. К тому же, когда она была одета как мальчик, мужчины не отпускали в ее адрес разные мерзкие шуточки. Однако ей все время приходилось держаться в стороне от других, как, например, сейчас, когда она чистила лошадей
— Ты слышала, что я сказал, маленькая Анна? — тихо, почти шепотом спросил Половинка. — Я могу поделиться с тобой удовольствием.
Он имел в виду опиум. Он хотел поделиться с ней опиумом. А потом, когда она будет одурманена настолько, что не сможет двигаться, он начнет двигаться вместо нее. Она не помнила всех подробностей, но обычно он громко рассказывал о том, что делает. Это для того, чтобы остальные слышали. Только таким способом Половинка мог иметь женщин, и он, похоже, находил какое-то извращенное наслаждение в том, что женщина в этот момент была без сознания.
— Нет, спасибо, — громко ответила Анна, злясь на себя за то, что сказала это не очень неуверенно. По правде говоря, ей совсем не хотелось опиума.
Она вздохнула и наклонилась, чтобы почистить живот лошади, и быстро оглядела весь их маленький лагерь. Чжи-Гана нигде не было видно. Он помогал ей весь вечер, несмотря на то что Половинка всячески выражал свой протест, говоря, что если кто-то посторонний окажется рядом с ними, то это может показаться весьма странным.
Как выяснилось, Чжи-Ган не был изнеженным белоручкой. Он охотно собирал сухие ветки, сам развел костер и даже сварил вполне съедобный суп. Правда, с лошадьми он не умел управляться, но, будучи человеком смышленым, очень хотел всему этому научиться, чего она, кстати, не могла сказать об остальных их спутниках.
Сейчас он пошел мыть котелок и оставил ее один на один с лошадьми и Половинкой. Остальные трое мужчин уже удобно расположились для того, чтобы покурить на сон грядущий. Кроме Половинки, ей больше никто не предлагал опиум. Сейчас он подкрался к ней сзади и, наклонившись, что-то шептал ей на ухо.
Она нагнулась еще ниже и пролезла под животом лошади, чтобы оказаться по другую сторону от животного. Половинка не последовал за ней. Он был не таким проворным, как Анна. Но ей здесь хорошо было слышно все, что он говорил.
— Это моя месть, маленькая Анна. Не стоит убегать от Сэмюеля, иначе он будет злиться. И знай, что теперь я важная птица при нем. Он не будет возражать, если я немного позабавлюсь с тобой. Если ты будешь ко мне хорошо относиться, то я смогу защитить тебя от него.
— Я к тебе хорошо отношусь, — ответила Анна, ощутив во рту неприятную сухость. — Я привела тебе нового губернатора. Сам бы ты с этим не справился. К тому же это тебе нужно хорошо относиться ко мне. Если я скажу хоть одно слово Чжи-Гану, он не задумываясь расторгнет с тобой договор и уйдет.
Половинка презрительно хмыкнул.
— За опиум китайцы и мать родную продадут, — заявил он и, обойдя лошадь, криво улыбнулся. — Я стараюсь быть с тобой ласковым, а
Анна выпрямилась и посмотрела на Половинку. Она удивлялась тому, что когда-то считала этого грубияна приятным парнем. Но тогда ее привлекал не Половинка, а опиум. Она нуждалась именно в опиуме, а не в общении с молодым наркокурьером. Честно говоря, она и сейчас не прочь выкурить трубку. Однако это желание было уже не таким страстным, как раньше, потому что рядом находился Чжи-Ган. Она вдруг подумала, что Чжи-Ган не всегда будет с ней. Скоро он посадит ее на корабль и помашет ей с пристани рукой. И Анна почувствовала, что ее охватило сильное беспокойство.
От невероятной слабости во всем теле у нее даже помутилось в голове. Она не хотела снова превратиться в ту Анну, какой она была раньше, и делать то, что ей приказывал Сэмюель.
— Я замужем, Половинка, — наконец сказала она. — Оставь меня в покое.
Анна отвернулась от него и начала чистить другой бок лошади. Однако она по опыту знала, что Половинка так просто не отстанет. А еще она понимала, что больше не сможет сопротивляться. Руки, вопреки ее воле, сами тянулись к трубке, и она уже чувствовала во рту знакомый сладковатый привкус.
Нет, она не должна этого делать! Она должна пересилить себя! Но как? Ведь она всегда этим занималась! Анна так расстроилась, что у нее на глаза навернулись слезы.
В этот момент он схватил ее. Она предвидела, что это рано или поздно случится. Половинка не любит, когда ему отказывают. Она почувствовала на себе его руки, но они были какими-то маленькими и с силой сжимали ее пальцы. Она недовольно поморщилась. Но... Эти руки не причиняли ей боли. Они только поддерживали ее.
Подняв голову, она открыла от удивления рот. Это был Чжи-Ган. Он пристально смотрел на нее. В тусклом вечернем свете его глаза казались непроницаемо черными, и в каждом движении и вздохе она чувствовала тревогу.
— С тобой все в порядке? — спросил он.
У нее просто не было слов, чтобы выразить ему свою благодарность. Она готова была благодарить его тысячу раз подряд за то, что он сейчас встал между ней и Половинкой. Она искренне радовалась тому, что Чжи-Ган еще на один день заслонил собою опиумную трубку.
— Анна? — с тревогой произнес он.
— Все хорошо, не волнуйся за меня, — после паузы сказала она. — Спасибо тебе. Только не уходи и не оставляй меня одну.
— Конечно, я буду с тобой, — ответил Чжи-Ган и еще раз внимательно посмотрел на нее, чувствуя, что она приходит в себя.
Анна выпрямила спину и усмехнулась: надо же, а ведь она не помнила, когда успела согнуться. Потом, расправив плечи и гордо подняв голову, произнесла:
— Я уже почти закончила чистить лошадей. Если ты немного подождешь, я помогу тебе почистить твои сапоги.
Чжи-Ган улыбнулся.
— Я сам почищу свои сапоги, Анна, но я с радостью помогу тебе управиться с лошадьми.
Она уже собиралась кивнуть ему в знак благодарности, но он вдруг резко повернулся и ударил Половинку кулаком в челюсть. Голова курьера дернулась, и он, потеряв равновесие, медленно упал на кучу навоза, словно срубленное под корень дерево.