Непокорная
Шрифт:
– Причины? – хмурюсь я, поднимаясь из-за стола.
– Не могу знать, мой лорд. Сегодня майса почти не ела. Когда думает, что ее никто не видит, мечется по комнате. Нервная, дерганная, бледная. Часто прячет слезы, даже наедине с собой не позволяет себе дать волю чувствам и поплакать. Словно сама себе запрещает. Но нервное состояние видно не вооруженным глазом, мой лорд.
– Ее брат не появлялся? – чувствую, что ветер дует с этой стороны. А ноги сами меня несут в сторону гостевого крыла, где разместили девочку.
– Нет, мой лорд. Но, перед отъездом, майс с майсой сорились.
– Почему, я об этом узнаю только сейчас? –
– Господин не спрашивал, - пожимает плечами слуга.
– Идиот, - констатирую я, хорошо, что сейчас додумался рассказать больше, чем я обычно спрашиваю. Быстрым шагом преодолеваю расстояние до покоев Дианы и «забыв» постучать, вхожу в комнату. Конечно, надо было дождаться разрешения зайти, но тогда я бы не застал ее морального метания и тревожные заламывания рук.
– Мой лорд, - нервно приседает Диана, заметив меня. Глаза бешенные. Носик покрасневший. Пальцы на руках подрагивают.
– Я лишних вопросов задавать не буду, - хмурюсь, подходя к ней и усаживая на маленький диван, где двое с трудом помещаются. Ледяные и такие тонкие пальчики дрожат в моих руках. – Сама все рассказывай. Коротко, и по делу. Что-то с братом? – вопросительно выгибаю бровь. Девочка машинально дергает головой, подтверждая мои догадки, и тут же испуганно трясет головой, отрицая. Но бессознательный жест меня больше интересует, чем осознанная ложь. – Рассказывай, Диана. – Приказываю. Мой тон не предполагает отказов. Но… это же Диана! Бунтарка! Непокорная майса…
– Диана, я могу принудить тебя говорить, - вкрадчиво угрожаю. – Но мне бы не хотелось этого делать. И если Брайтону нужна помощь, ты только тянешь время, уменьшая его шансы с каждой минутой.
– Я… я… не знаю, мой лорд, - сипло лепечет она, - просто… его все нет… а тут, - сжимает ткань платья на груди в кулачок, - тут предчувствие такое… паника скручивает все внутри… и я не могу это контролировать. Не могу заставить себя успокоиться. Уговорить себя, что это надуманно. И… Брай сказал, что не вернется, но речь шла только за позавчерашний день. А уже прошло три!
– Тебя не могла накрыть такая сильная паника на пустом месте, задумчиво смотрю на бледные девичьи пальцы в моих руках, что постепенно теплели, нагреваясь от меня. – Ты что-то знаешь…
Майса судорожно сглатывает и в глазах подозрительно поблескивают слезы. Впрочем, она тут же моргает, нелепо пытаясь скрыть свой позорный, как ей кажется, приступ слабости.
– Говори, Диана, - пропускаю сквозь наши руки небольшой, практически незаметный магический посыл, должный вызвать доверие и желание раскрыться, поделиться своей печалью. Иначе, чувствую, хоть пытай ее, будет молчать. Пообещала, что ли? – Говори, маленькая. Не бойся. Просто расскажи, что знаешь? Почему вы ругались с братом? – пытаюсь не хмуриться, чтобы не пугать ее больше, чем она уже напугана, хотя ее судорожный вздох меня коробит. Не буду врать себе, что неосознанно действую, на инстинктах, нет. Я вполне осознанно притягиваю девочку к себе и заключаю в кольцо своих рук, успокаиваю, поглаживая по встрепанной макушке, - почему вы ругались? – повторяю вопрос. Тихо и вкрадчиво вползаю в ее сознание магическими щупами, располагая к откровенности и успокаивая расшатанную подростковую психику. – Брай ушел завершить свои дела в столице…, - подсказываю ненавязчиво, - ты знаешь, какие…
– Заказ, - всхлипывает девочка, наконец-то давая волю слезам, которые так долго
– Какой? – подталкиваю ее наводящими вопросами и вспоминаю, что материальные возможности бедного гвардейца не соответствуют положенному жалованию. – Он занимается чем-то незаконным? Какая-то запретная гильдия? – спрашиваю, а сам опасаюсь услышать, что парень, в свободное от муштры в казармах время, подрабатывает наемным убийцей или высококвалифицированным вором или еще приятнее, гоняет контрабандные снадобья для дурманных притонов, а может и девчонок поставляет в подпольные бордели... Да мало ли, как можно заработать быстрые и облегченные от моральной составляющей деньги?!
– Нет, - судорожно переводит дыхание Диана, расслабляясь под действием моего ментального внушения. – Все законно, - говорит, а голос надломлен, словно эта фраза ее коробит. – Брай… он… охотник за головами. С лицензией на казни.
Хм… неожиданно. Как бы и так сразу было ясно, что парень не из робкого десятка, а из тех, что не будет бездействовать. Но, одно дело уметь в теории и совсем другое дело – использовать умения по прямому назначению на практике. Не скажу, что удивление вызвало какие-то конкретные эмоции. Просто поставил себе пометку, что желудок у Брая действительно крепок, и кишка не тонка. Может убить. И это не фигура речи.
Все размышления заняли у меня не больше пары секунд, пока малышка переводила дыхание, перед следующим признанием.
– Брай получил послание. Сказал «сегодня не вернусь», но…
– Да-да, я помню, уже третьи сутки, - перебиваю ее, продолжая гладить по коротким волосам, и внушать умиротворение и спокойствие разрываемой тревогами душе. Что-то нелепое нашептывал, баюкая, прижав к своей груди, пока не услышал размеренное дыхание малышки. Хрупкие ладони в моей руке помещались сразу обе. Пальчики больше не дрожали, расслабленно покоясь в капкане моих пальцев, так контрастирующими с белизной и нежностью девичьей кожи своей смуглостью.
Я ослабил хватку, позволяя тельцу безвольно завалиться навзничь, падая мне на руку. Мокрые щеки и подрагивающие ресницы. Судорожный вздох вырывается сквозь чуть приоткрытые губы, словно она долго не могла дышать, перехваченная спазмом, а сейчас ее отпустило, и воздух пошел в легкие. И вот такая она… маленькая. Такая нежная, как… первый снег. Чистая и пахнет детством. Куда этому хрупкому чуду меч? Куда ей в наемницы? Костьми лягу, а не допущу такого святотатства. Это же… противоестественно, чтобы у девушки была тягу к убийствам. Это против женской созидательной природы. И уж точно против моих представлений о нежных созданиях! Так что нет, милая, Диана. Учить тебе этикет! И волосы отрастить обратно. Обязательно!
Уже укладывая девочку на кровать, я анализировал полученную информацию, ища среди десятков возможных решений, самое оптимальное. С сомнением посмотрел на затянутую шнуровкой грудь Дианы, но не решился помочь ей. Возможно, не хранись среди моих документов ее портрет, я бы не придал значение и со спокойной душей стянул бы платье со страдалицы. Ведь, что такого? Это всего лишь ребенок! А я ей в отцы гожусь. Но, эти доводы сдыхали, когда перед глазами всплывали очертания силуэта с рокового рисунка. Чувствуя себя извращенцем – педофилом, я стремительно отвернулся и уже собирался уходить, продолжая обдумывать проблему, когда глаз зацепился за книгу на столике.