Непокорное Эхо
Шрифт:
– Ба! Дед Никодим! Ты ли это? – воскликнул он и пошел ему навстречу.
Тот, шаркая своими растоптанными башмаками, заспешил к барину и, подойдя ближе, радостно проговорил:
– Ваша светлость… Григорий Владимирович… – со слезами на глазах, сказал старый конюх, – вы ли это?
– Я, друг ты мой сердечный! – ответил Громов и шагнул ближе.
А сам с ходу обнял старика, прижал к себе, похлопал его по плечу и, заглядывая в его морщинистое лицо, тут же спросил:
– Ты еще служишь? Я-то думал, ты давно на покое.
– Вот приготовлю себе замену и тогда на покой уйду.
– А есть кому заменить?
– Есть! – радостно сообщил тот. – Вот Ивана взяли мне в помощники, парень молодой, но смышленый. Лошадей любит, работы не боится и ответственный какой. Я уж за ним приглядываю хорошо! – погрозился Семенов своим старческим пальцем, давая понять, что его старого работягу не обманешь и не проведешь.
– Я рад, что увидел тебя и застал здесь на дворе, – добродушно признался Григорий. – Ну давай, показывай наше хозяйство. Уж больно я в городе соскучился по деревенской жизни. Так хочется на коне поскакать, в реке искупаться, на лодке поплавать. В лес по грибы да ягоды походить. А утром с косой на луг пойти, да рядков этак с десяток положить травушки-муравушки рядок к рядку. Соскучились руки по сельскому труду.
– Это хорошо, – качнул головой дед Никодим, – другие так в город рвутся, балы им подавай, развлечения. Все легкую жизнь ищут!
– А есть она, эта легкая жизнь? – серьезно спросил его Громов. – От балов и отдыха тоже устать можно.
– Это вы верно подметили! – согласился с ним конюх. – Они и жалуются, что после балов очень устают, и нет у них сил даже до дома добраться!
Они вместе вошли в конюшню и пошли по узкому проходу, на ходу рассматривая стойла для коней.
– Большинство лошадей сейчас пасется на выгоне. Там все оградили для них и теперь спокойно оставляем табун на выпасе, – стал объяснять старый слуга. – Слышал, Владимир Петрович планирует на хуторе построить дородную конюшню и уже перевести всех лошадей туда.
– Вроде… далековато.
– Так-то оно так, но летом скотине там будет вольнее и просторнее. Не надо сено возить, соседи не будут ворчать и ругаться.
– А что ругаются?
– Ворчат! – махнул конюх рукой. – Мол, навозом больно воняет в их окна.
– Тогда надо строить конюшню на хуторе, – с улыбкой на лице, согласился он. – Иметь соседа врага, чревато последствиями. Он ведь и спалить может.
– Эти спалят!
– А что еще тут у вас нового? – поинтересовался Григорий, глядя на старика.
Тут в проходе показался Никулов, и барин сразу понял, что это, скорее всего, их новый конюх.
Ваня подошел ближе, склонил перед ним свою лохматую голову, а сам тихо проговорил:
– Доброго вам дня. И с возвращением вас.
– Кто такой? – смотрел на него Громов с любопытством.
– Вот, замена моя, – пояснил дед Никодим, – Ванька Никулов. Сам Владимир Петрович похвалил его за хорошую работу и взял к себе на конюшню.
– Ну что ж, – развел руками Григорий Владимирович, – парень крепкий, работать, думаю, будет хорошо.
– Уж не подведу вас, – заверил его Иван и вновь склонил перед кормильцем голову.
– Ты уж постарайся не подвести, – попросил его мужчина, продолжая смотреть на нового работника.
– Он парень хороший, – вступился за него Семенов. – У них вся семья работящая, все к труду приучены.
Громов какое-то время молчал, а потом сменил тему и спросил:
– Какие перемены в селе наблюдаются?
– Да много чего произошло! – развел руками старый Никодим. – Вас-то, поди, годков десять тут не было?
– Пять в городе, пять за границей, десять годков и не был, – кивая головой, согласился барин. – А что, девчата у нас в селе красивые есть? – поинтересовался он, глядя на Ваню.
– За десять лет такие красавицы подросли! – радостно сообщил парень. – А вы вечером на луг сходите, они там хороводы водят, да песни поют. Вот и посмотрите сами.
– Схожу, непременно схожу, – согласился он и пошел к выходу.
Следом за ним заспешил и старый конюх. А Никулов решил не мешать их разговору, понимая, если что понадобится, то его непременно кликнут.
Они вышли на улицу, остановились, а Григорий осмотрелся по сторонам и уверенно попросил:
– А подай-ка ты мне коня! Так соскучился я за той заграницей по своим полям и лугам. Хочу немного проехать, посмотреть, как люди живут, на речку полюбоваться, на закат.
– А как же гости? – развел руками дед Никодим.
– А я прокачусь и скоро вернусь к ним.
– Ваша воля, – согласился Семенов, махнув старческой уставшей рукой.
– Куда я теперь от вас денусь? – добродушно отозвался Громов. – Отныне поселюсь здесь на веки вечные. Вот врачевать тут буду, людей лечить стану, тебя подлечу.
– Да я уж по старинке, травками балуюсь, – запротестовал конюх. – От микстур и пилюль у меня организм совсем ослабнет.
– Травками – это хорошо, – согласился с ним Григорий.
– Оно вон конь или корова только травкой и питаются. А смотри какая упитанная! Да еще и нас кормит!
– Хорошо, веди мне коня, – улыбнулся ему барин. – А по поводу травок мы с тобой еще поговорим.
– Тогда… Буяна вам выведу, – проговорил конюх и сразу заспешил в конюшню.
Григорий Владимирович остался один, он огляделся вокруг себя, посмотрел в небо и глубоко вдохнул чистого родного воздуха. И так хорошо на душе стало, так отрадно, что захотелось ему мчаться на коне в неизвестность, и пока конь сам не остановится от усталости. И дышать, дышать этим удивительным воздухом, вдыхать его полной грудью и надышаться за все эти годы, что он жил так далеко от родного дома и от родной земли.
Дед Никодим вывел коня и подвел его к барину. Тот потрепал жеребца по загривку, обошел его спереди и лихо забрался в седло. Он взял поводок в руки, потянул его вправо, отъезжая от конюха и, стукнув жеребца в бока сапогами, лихо помчался со двора.
Семенов спешно перекрестился, потом перекрестил наследника и только видел, как тот скрылся за ближайшим пригорком.
– Ой, что-то я наделал? – заволновался он. – Надо было ему Буяна не давать… Не убился бы. Конь-то необъезженный. И что теперь будет? – запричитал старик и заспешил обратно в конюшню, шаркая своими башмаками по утоптанной конскими копытами земле.