Непокорный алжирец
Шрифт:
Обхватив ножку бокала сильными пальцами хирурга, доктор Решид молча слушал, опустив голову.
— Мсье доктор что-то невесел. Вероятно, у него много забот? — заметил генерал.
Доктор разжал руку.
— Да нет, господин генерал, особых забот нет. Просто я больше люблю слушать.
— О! Да, конечно! Но кто любит слушать, тот, вероятно, умеет и говорить? Не так ли?
— Возможно. Только боюсь, господин генерал, как бы мне не испортить приятную застольную беседу, — сказал доктор.
— Почему же? — живо возразил генерал. — Вы не разделяете моего мнения? Так,
Доктор, не обращая внимания на сердитые предостерегающие взгляды Абдылхафида, спокойно сказал:
— Вы, господин генерал, утверждаете, что Алжир — это Европа…
Генерал, уже поднёсший было свой бокал ко рту, опустил руку.
— Да, утверждаю. Разве это не так?
— По-моему, господин генерал, Алжир — не Европа и не Франция.
Слова доктора вызвали лёгкое замешательство среди присутствующих. Мясистое лицо Абдылхафида покраснело, он нахмурился, один Ришелье оставался невозмутимым.
— Вы ссылаетесь на города и дороги, господин генерал, — невозмутимо продолжал доктор. — Но города, подобные алжирским, есть и в Тунисе, и в Марокко. Если за меру брать города или моды, то многие африканские земли можно причислить к Европе.
— Нет, нет, вы не правы, — прервал доктора Бен Махмуд. — Разве можно Алжир сравнивать с Тунисом или Марокко? Алжир — совсем иной мир. Господин генерал выразился точно: Алжир — настоящая Европа! Он — часть Франции. Если Франция туловище, то Алжир её две руки.
Присутствующие шумно выразили своё одобрение. Определённо, единомышленников у Бен Махмуда оказалось куда больше, нежели у доктора Решида. Ободрённый успехом, адвокат вдохновился:
— Кто пробудил нас от тяжёлого многовекового сна? Кто вывел из оцепенения, смерти подобного? Франция! Кто построил все эти красивые города, замечательные предприятия, сделал нас людьми? Франция! Как же после всего этого можно забыть о чувстве благодарности?
Доктор насмешливо улыбнулся.
— Кого же нам благодарить, господин адвокат?
Бен Махмуд несколько смешался.
— То есть, как это «кого»?
— Очень просто. Дея Хусейна или консула Деваля?
— Вы шутите, доктор!
— Нет, господин адвокат, не шучу. Если бы Деваль был менее груб, а Хусейн более сдержан, алжирцы до сих пор пребывали бы в «оцепенении, смерти подобном», так и не очнулись бы от «тяжёлого многовекового сна» [2] .
Генерал громко расхохотался.
2
29 апреля 1827 года консул Франции Пьер Деваль посетил правителя (дея) Алжира — Хусейна. Дей спросил, не поступали ли от французского правительства ответы на его запрос о долгах и кредитах. Консул ответил грубостью. Возмущённый дей ударил его веером. Франция воспользовалась этим инцидентом как поводом для агрессии и двинула против Алжира свои войска. После кровопролитных боёв, затянувшихся на многие годы, захватила его.
— Честное слово, доктор, с вами приятно говорить, вы отличный собеседник. Ей-богу…..
— Польщён, — иронически склонил голову доктор Абдылхафид, казалось, готов был испепелить его взглядом. Незаметно толкнув под столом жену, кивком головы указал на столовую. Фатьма-ханум с усилием поднялась.
— Дорогие гости, прошу в столовую!
Генерал поднялся первым.
— Дорогие дамы, прошу извинить нас. Мы, мужчины, бываем частенько бестактны. Разве сейчас время для политических разговоров? Есть множество других приятных и интересных тем — литература, искусство… Но, что поделаешь, такова уж мужская природа.
Кокетливо сощурившись, Лила шутя возразила:
— Хвала тому, кто придумал политику! Иначе мужчинам нечем было бы развлекаться.
— Браво, мадам! Браво! Вдвойне приятно видеть сочетание красоты и ума. Браво! Под вашими словами подписался бы сам Платон, если бы старина дожил до наших дней.
Гостиная опустела. Вскоре в дверь просунулось смуглое живое личико молоденькой служанки. Увидев, что никого нет, девушка принялась наводить порядок. И вдруг вздрогнула, за спиной у неё раздался голос:
— Помощник нужен, Рафига?
— О аллах, — испуганно обернулась девушка, — зачем пришёл? А ну, убирайся прочь!
— Чего боишься, глупенькая? Думаешь, генералу кусок поперёк горла встаёт?
— Тише, ты! Господин услышит-несдобровать тебе.
— Господин? Кто этот господин? Больше нет господина. С сегодняшнего дня наш хозяин такой же слуга, как и я. Разве ты не заметила, как кланялся и лебезил перед генералом?
Чёрные глаза Рафиги озорно блеснули.
— Ой, правда твоя, Мустафа! — Она фыркнула. — Когда господин побежал встречать генерала, он так торопился, что даже чуть не упал в коридоре!
— Да ну?
— Клянусь аллахом! Если бы я не подоспела, опозорился бы перед гостями.
— Тьфу! — плюнул Мустафа, — Теперь сама видишь, что я прав. Так уж устроен мир, Рафига. Мы с тобой слуги господина, господин слуга генерала, тоже служит кому-то повыше… В этом мире — все слуги, моя красавица!
Мустафа непринуждённо уселся в кресло и протянул руку к портсигару.
Рафига ударила его тряпкой по руке.
— Куда полез? Расселся, как дей! Вставай немедленно! Слышишь? Вставай, кому я говорю! А то господин зайдёт…
— Ну вот, опять за своё! Я же объяснил тебе, что с сегодняшнего дня господина нет.
— Вставай! Вставай! Не шути!
Мустафа перестал улыбаться.
— А я не шучу. Да ты не бойся, Рафига. Уж если они сели за стол, то не скоро поднимутся. Ты лучше сама присядь вот в это кресло. Потолкуем с тобой не спеша. Всё в этом мире проходит…
Во дворе крякнул клаксон военной машины. Рафига выглянула на балкон.
— Солдаты приехали!
— Нам-то что за дело до них, — равнодушно отозвался Мустафа. — Пусть приезжают. Видно, побаиваются, чтобы на генерала покушения не было. И в городе охрана усилена. Куда ни глянешь, кругом полиция да-солдаты.