Непокорный алжирец

Кулиев Клыч Мамедович

Тяжкие раздумья Решида прервал майор Жубер. Приказав солдату снять с доктора наручники, комендант сухо сказал:

— Вот ваша одежда. Переодевайтесь. Поговорим по дороге.

Решид с невольным вздохом облегчения помассировал ноющие запястья. О чём предстоит разговор? Куда его собираются везти?

— Поторапливайтесь! — бросил Жубер, выходя из камеры.

Покачиваясь на мягком сиденье машины, доктор ожидал обещанного разговора. Но комендант сидел, не разжимая губ. И только уже шагая по бетонированной дорожке к зданию гарнизонной

больницы, сказал, не глядя на доктора:

— Тот, кто втоптал вас в землю, может и поднять с земли, учтите это. И не вздумайте упрямиться!

Доктор понял, что понадобился какой-то важной особе и всё-таки не предполагал, что, прикрыв тяжёлые пеки, задыхаясь, его ждёт генерал.

Доктор Мишель тепло встретил Решида, он обнял его и поцеловал, затем отвёл в сторону и тихо, чтобы не услышали присутствующие, сказал:

— Это я настоял, чтобы тебя привезли. И прошу: не проявляй, пожалуйста, характера. Мир не улучшится, избавившись от одного головореза. Сделай всё, что в твоих силах. Пусть живёт.

Решид непонимающе смотрел на пожелтевшее, осунувшееся лицо коллеги. О каком головорезе он говорит? Он всё ещё не понимал, кто его пациент.

Мишель растолковал, в чём дело, и повторил ещё раз:

— Сделай всё. Понимаю твоё состояние и всё же, прошу, не отказывайся, внемли голосу рассудка. Будь выше этих людей с каменными сердцами.

Доктор Решид задумался, не зная, что ответить… Сжалиться и попытаться спасти от смерти палача, загубившего тысячи жизней? А что скажут люди, испытавшие на себе все беды, которые принёс им этот человек? Ну, скажем, он добьётся своего — поставит генерала на ноги. Разве не проклянут его тогда земляки-алжирцы? А может, это смягчит генерала? Наивно!..

— Мы врачи! — горячо убеждал Решида Мишель. — Наша обязанность лечить больного — будь то генерал Ришелье или полковник Халед.

Совсем недавно Решид сказал те же слова генералу. Но сравнить Ришелье с Халедом! Нет, это уж слишком.

Мишель распорядился отвезти генерала в операционную и, с жалостью глядя на обросшее измученное лицо Решида, умоляюще произнёс:

— Не подвергай себя опасности. От них можно ожидать всего. И потом, обо мне подумай. Я попросил вызвать тебя, и если за-за твоего упорства случится беда, виноват буду я. Ну, а если… — Мишель помолчал, — если операция закончится неудачно, не опасайся. Я сам буду ассистировать.

Опасаться? Нет, доктор Решид был далёк от таких мыслей. Наоборот, он скорее опасался удачного исхода. Конечно, скальпель в руке врача, случайное неосторожное движение… Но у какого врача поднимется на это рука! Что же делать?

Мишель набросил коллеге на плечи халат и повёл в операционную. Посреди комнаты, накрытый простынёй, лежал генерал. Он задыхался, лицо приняло землисто-синеватый оттенок, предвещавший близкий конец. Видно, генерал почувствовал, что доктор пришёл: повернул голову и открыл тускнеющие глаза, в них были страдание и мольба. И в глазах Решида что-то ответно дрогнуло.

У широкого окна операционной стоял Шарль и с застывшей гримасой отчаяния смотрел на бессильное тело Фернана. Увидев Решида, он беззвучно пошевелил губами и вдруг шагнул к нему, нервно вытаскивая из кармана чековую книжку.

— Говорите, сколько? — хрипло спросил он. — Триста тысяч франков достаточно?

Решида взорвало, но он сдержался и ответил спокойно:

— Вы не слишком щедры, мсье.

Шарль не понял иронии. Торопливо черкнув пером, он протянул доктору чек.

— Пятьсот тысяч! Полмиллиона. На предъявителя, в любой банк.

Решид взял чек, спокойно и деловито разорвал его пополам, сложил вдвое и разорвал ещё раз. Проследил взглядом, как падают клочки, и повернулся к Шарлю.

— Посторонних прошу освободить операционную!

Шарль чуть не задохнулся от злости, в горле у него что-то заклокотало. Мишель быстро подхватил его под руку, уговаривая, повёл к выходу.

Решид надел халат и молча стал мыть руки. И скоро в насторожённой тишине операционной раздавались лишь приглушённые привычные слова:

— Пинцет! Зажим! Пинцет!..

3

Предрассветный час унёс с собой душу генерала Ришелье. Врачебное искусство Решида оказалось бессильным. Целую ночь он и Мишель провели у постели генерала, всеми мерами поддерживая угасающую жизнь. Но ничто не помогло: генерал Ришелье навсегда простился с этим миром.

Кто виной этому? Называли одно имя — доктора Решида.

Майор Жубер бесновался.

— Я ему все зубы повыбью и проглотить заставлю! — брызгал он слюной в лицо Мишелю, едва стоявшему на ногах от усталости. — Глаза его же пинцетом выколю!

— Напрасно вы обвиняете доктора Решида, — пытался утихомирить Мишель коменданта. — Он неповинен в смерти генерала. Я всё время был рядом и наблюдал за операцией…

— Ага! Наблюдали?! — взвился Жубер. — Зачем наблюдали?.. Значит, вы сами не доверяли Решиду?

— Вам не доверял! — отрезал Мишель, начиная злиться. — Операция была почти безнадёжной. Я это знал, как и то, что при неудачном исходе, вы обязательно взвалите всю вину на доктора Решида. Он сделал всё, что было в человеческих силах, это я могу засвидетельствовать где угодно. Нечего на него валить, майор.

— Значит, не виноват Решид?

— Не виноват. Доктора Решида надо отпустить.

На скулах коменданта заходили желваки.

— Вы соображаете, что говорите?! Отпустить… Да будь он сто раз не причастен к смерти генерала, он обязан ответить за все свои делишки!

— Не понимаю, какое преступление вы вменяете ему, — пожал плечами Мишель.

— Это уж позвольте мне знать! — резко бросил майор. — Не лезьте со своей ложкой в чужую тарелку. Я ведь в ваши дела не вмешиваюсь?!

— А что же вы тогда делаете здесь, в больнице?